– Анна Сергеевна, голубушка, у нас грузчики накосячили так накосячили! – частила администратор. – Ой, вы уж извините, что я без стука! ЧП у нас, сами понимаете… – она ненадолго умолкла, чтобы перевести дух и утереть со лба крупные капли пота. – Ну, что делать будем? Два ящика шампанского вдребезги побились! Франция! Эх…а во сколько оно нам обошлось, я даже говорить не хочу.

– И не надо. Скажете после праздников.

Девушка за директорским столом никакого волнения не выказала.

– А что, шампанского в этом городе и взять больше негде? Закажите недостающие ящики где-нибудь…и можете не экономить.

Администраторша безнадежно махнула рукой:

– В канун Нового Года? Да сейчас даже из сетевых супермаркетов все подчистую выгребли! С запасом, чтоб до конца каникул хватило! Анна Сергеевна, вы же знаете…

Директриса упрямо мотнула золотистыми кудряшками.

– Опять Сергеевна? Людмила, ну за что вы меня так ненавидите? Сколько раз повторять, для вас я Анна, просто Анна! А насчет шампанского…ну пошлите кого-нибудь из заготовщиков, пусть походит по магазинам, может на складах ещё осталось…Действуйте! И хватит вам нервничать, вы же только себя и других изматываете. До Нового Года осталось… – девушка посмотрела на часы и улыбнулась мечтательно и отстраненно. Браслет – тонкий, поблескивающий тем особым, деликатным блеском, который отличает по-настоящему дорогие вещи, был выполнен в виде виноградной лозы, обвивающей запястье. Никакой пошлой яркости. Никаких раскрашенных стекляшек. Изысканная простота.

– Вы не договорили, – напомнила администратор. – Вы начали и…

– Что? – Анна словно проснулась. Провела пальцем по часам, улыбнулась. – Ах, да…до Нового Года осталось шесть часов, и я хочу чтобы все прошло идеально. А сейчас мне нужно заняться кое-какими делами. Меня часов до десяти не будет.

– Так ведь ресторан же! – чуть не взмолилась Людмила, но девушка её уже не слушала. Быстро проверила содержимое сумочки, подбежала к зеркалу, взбила руками прическу.

– Ведь ещё надо отдать распоряжения шефу! Барменам! А зал? Вы же ещё не одобрили оформление зала! Флористы вас ждут! Анна!

– Людочка, вы прекрасно со всем справитесь и без меня, – улыбнулась девушка. – А у меня сегодня так мало времени…

– А музыканты? Они уже здесь!

– Прекрасно. Предложите им пока подкрепиться перед работой.

– Нельзя! Напьются и тогда какая им работа…

– Вот видите, Людмила – рука Анны, затянутая в шелковую перчатку ласково коснулась щеки управляющей. – Вы сами все знаете ещё лучше меня. Ну чем я могу вам помочь? Только не путаться под ногами.

И девушка поспешно набросив на себя шубку, вышла из кабинета.

Людмила смотрела ей вслед, чувствуя как в душе поднимается буря, состоящая из возмущения, снисхождения, и ужаса.

– Не справлюсь же! – пробормотала она. – Ни в жизнь не справлюсь…

Она медленно подошла к зеркалу, у которого всего минуту назад стояла Анна со всеми её улыбками, гривой кудрей, сладкой лестью и тонким ароматом духов.

На этот раз зеркало отразило побледневшее, очень растерянное лицо женщины далеко за сорок. Взгляд, впрочем, у этой особы был решительный и даже упрямый.

– Так, – скомандовала себе Людмила, – а теперь успокоились! И не с таким справлялась.

Она себе не лгала. В жизни было всякое. Ох, всякое! И двое детей, которых пришлось поднимать без мужа, потому как он по пьяной лавочке угорел в бане. И второй муж, который приволок к ним троих детей от первого брака, а потом уехал работать куда-то в тайгу, да там и остался, о чем известил в коротком письме. Хотя что там за письмо? Записочка какая-то! Непотребным почерком на клочке бумаги: «Назад не вернусь, полюбил другую. Не бросай детей!».

Она и не бросила. Вырастила как родных, и о своих не забыла. Всех подняла, выучила, людьми сделала. И не то чтобы кто-то особенно рвался ей в этом помогать. Она даже, было такое трудное время, в такси подрабатывала ночами. Детей уложит, и в смену! Сдюжила ведь! Вот и сейчас справится. Что такое один ресторан? Это тебе не пятерых малолеток растить.

Вспыхнула и тут же угасла злость на упорхнувшую директрису. Ну какой она директор, не смешите мои тапочки! Глупышка двадцатилетняя, что она о жизни знает? Ей бы все вечеринки организовывать, корпоративы…любит она веселье, а кто его не любит? Тем более в двадцать лет.

Да и неплохая она в общем девчонка. Просто рано ей ещё в капитаны, сначала надо в матросах походить.

Родители её – это другое дело! Но вот, дождались пока девчонка подросла, и передали дела ей. А сами – за город, розы разводить. Отец Анны, Сергей Никитич, лично тогда попросил Людмилу помогать девчонке во всем.

– Девушке, – сказал он тогда, – да ещё и симпатичной и с деньгами, долго ли опуститься? ещё свяжется, не дай Бог, с дурной компанией, что тогда делать? Пусть уж лучше при деле будет. Меньше времени на чепуху. А ты, Людмила, помоги ей, подскажи чего потребуется.

Рассуждал-то Сергей Никитич на свой лад здраво, это Людмила признавала. Сама приучала детей к труду, и считала что безделье и праздная жизнь – корень великого зла.

Но одного мудрый папа Сережа не учел: рановато Анну ставить у руля, опыта у неё нет никакого. Вот поработала бы она под отцовым началом годика два, пообтерлась, нахватала шишек и побед, а там можно и в свободное плавание…возись теперь с ней. Э, да что зря говорить! Может и не возилась бы Людмила с балованной девочкой, если бы…

Управляющая пригладила волосы, вышла из кабинета, и твердым шагом направилась на кухню: шеф-повар ждал последних указаний.

Анна бежала к своей машине, и радуясь, что ей так ловко удалось спихнуть скучные сегодняшние дела на Людмилу, и стыдясь того, что спихнула.

Управляющая была золотом как работник, но Анна в её присутствии всегда чувствовала себя так, точно она – пятиклашка, которая решившая прогулять школу ради похода в кино. Бежит такая покупать билеты, вся в предвкушении интересного фильма, а прямо из-за угла на неё выходит строгий завуч. «Сидорова! Почему не в школе? Сегодня у вас контрольная по геометрии!».

Вот и Людмила так же. Все к порядку хочет призвать, на совесть давит. Хотя Анна вроде не дурочка. Ну разве же папа передал бы дурочке ресторан?

Тонкий браслет на руке поймал и тут же отразил свет уличного фонаря. Девушка улыбнулась, садясь в авто, и снова залюбовалась своими часиками.

Подарок Ромео…это имя звучало так романтично, как в пьесе о влюбленных.

А если к такому имени прилагается ещё и высокий рост, идеально прорисованные мышцы, и дразнящая, чуть нахальная улыбка в уголках губ? А ещё низкий голос и легкий итальянский акцент, от которого мурашки бегут по телу?

– Весной мы поедем ко мне, – обещал он. – Ты обязательно должна запланировать хотя бы несколько недель отдыха. Оставишь вместо себя Людмилу, и мы уедем.

– Куда? – Анна спрашивала, просто чтобы что-то спросить. С Ромео она согласна была ехать куда угодно, и не несколько недель, а на всю жизнь…

– Я покажу тебе настоящую Италию. Ты такой не видела. У меня на юге винный завод, прокатимся инкогнито по моим виноградникам. Мы поедем с тобой на машине, будем останавливаться в деревушках, пить молодое вино, смотреть как солнце пылает на закате. Сколько угодно вина и солнца, любимая! А потом я отвезу тебя в Венецию. У меня там палаццо! Когда-то это был палаццо моего деда, затем отца, а теперь он мой. Там витражные окна из чистого хрусталя, а ступени – розовый мрамор…фамильная посуда из золота, украшена рубинами и изумрудами.

– Так я, оказывается, люблю богатенького Буратино? – смеялась девушка.

– Я не Буратино, что ты, – грустно улыбался Ромео. – Это только в сказках Буратино может быть богатым, а в жизни я – папа Карло, который все время работает, работает, работает…Но мне все-таки повезло больше, чем ему. У папы Карло не было любимой, а у меня есть моя Анна.

До сих пор вспоминая эти слова девушка сладко зажмуривалась, и казалось счастье окутывало её с ног до головы, как длинный плащ с венецианского карнавала.

Она бы с удовольствием так бы и сидела, не шевелясь, закрыв глаза, нежась в этом чудесном ощущении любви и благодарности.

«Жаль, что нельзя так», – вздохнула Анна, трогаясь с места. На заднем сидении лежал огромный ярко-красный мешок, перевязанный бантом – подарки для приютских ребятишек. Сегодня нужно было обязательно успеть заскочить в приют, передать подарки.

Еще один мешок, даже побольше, лежал в багажнике. Это были подарки для обитателей дома престарелых.

Став владелицей ресторана, Анна охотно занялась благотворительностью. Ей, выросшей в заботе и достатке, было искренне жаль тех, кого судьба обделила и тем и другим. А с тех пор, как она познакомилась с Ромео…

– Я не жалуюсь на жизнь, – призналась она любимому. – У меня есть все: любящие родители, нужды и бедности я никогда не знала. А теперь ещё и любовь…

– Разве это плохо? – удивился он.

Анна покачала головой.

– Нет, конечно нет. Но теперь, когда я так счастлива, мне хочется всех сделать счастливыми! Я знаю, что это невозможно, но хоть чуть-чуть улучшить жизнь других – это ведь мы можем.

Ромео серьезно посмотрел на девушку, и вдруг просиял улыбкой.

– Как же хорошо ты сказала, милая! И к тому же благотворительность не облагается налогом! Ты гениально придумала: другим помогать будет для тебя выгодно.

Почему-то тогда Анне стало обидно, будто любимый не понял ее, а посчитал, что она использует благотворительность как ещё один способ сберечь деньги.

«Он ведь итальянец», – успокаивала она себя, – «они мыслят совсем по-другому, не как мы». Это помогло, но и приютам и домам престарелых Анна стала помогать не официально, как будто самой себе хотела доказать, что уж для нее-то, выросшей в России, дело точно не в налогах.

В приюте её уговаривали остаться, и поздравить детей лично, но девушка отказалась. Надо было спешить в дом престарелых.

А Ромео уже собирался ехать в ресторан и успел отправить не меньше ста восторженных смс на телефон.

«Мы скоро встретимся, милая. Как я скучаю по тебе!», написал он в последнем сообщении.

Каждый раз, услышав короткий сигнал о полученной смске, девушка улыбалась. А поскольку сообщения приходили безостановочно, то и улыбка не сходила с лица. В мечтах она уже была у себя в ресторане, рядом с любимым…радовалась наступлению нового года.

– Лыбится, дрянь расфуфыренная, а людям жрать нечего! – вдруг услышала она за откуда-то сбоку. От неожиданности выронила телефон, а как только наклонилась за ним, то тут же получила не сильный, но довольно неприятный тычок по лодыжке.

На пушистом бежевом сапожке теперь красовался грязновато-серый отпечаток.

Девушка выпрямилась и поискала глазами обидчика. Но кого там различишь в спешащей новогодней толпе? Никто не смотрел на неё с ехидной ухмылкой, никто не дожидался.

За что? Она же…

– Не огорчайтесь, – произнес мягкий мужской голос у неё за спиной.

Анна оглянулась.

В метре от неё стоял нищий старик. В руке он держал шляпу, в которую некоторые прохожие подбрасывали мелочь.

– Люди бывают завистливы, девушка, – беспечно объяснил он. – Они видят перед собой юную красавицу, которая…

Он отвлекся на секунду, чтобы поблагодарить очередного прохожего, который положил в шляпу несколько мелких монеток.

– Юную красавицу, которая к тому же улыбается так счастливо. Некоторые при этом вспоминают о своих проблемах, и начинают думать, что жизнь несправедливо с ними обошлась…Благодарю вас, – улыбнулся он новому благотворителю.

Анна задумчиво посмотрела на старика, и он почувствовав её взгляд, улыбнулся. В шляпе лежала горстка мелочи и парочка бумажных купюр свернутых трубочкой.

«Всего-то рублей сто может наберется», – прикинула она быстро. А ведь праздник…

– Дедушка, – решилась она, – а хочешь, приходи сегодня к… – Анна быстро нашла в кармане визитку ресторана и протянула её старику. – Вот сюда. Я скажу, тебя вкусно накормят в подсобке. В зал провести не смогу, извини. Там ведь будут гости…но зато поешь и ещё с собой возьмешь вкусненького!

– Благодарю вас, – с достоинством поблагодарил нищий. – Непременно буду.

– Ну вот и отлично! – она уже спешила к машине. На улице начиналась метель и стоять под снегом совсем не хотелось. Все-таки холодный у нас климат…Ничего, весной она уедет с Ромео в Италию! Интересно, будет ли их путешествие свадебным, или это просто отпуск?

С одной стороны о свадьбе у них ещё разговора не было. Но с другой, Ромео уже несколько раз намекнул, что для сегодняшнего вечера он приготовил любимой особенный подарок.

Старик проводил взглядом отъезжающую машину, и медленно, шаркая легкими, не по сезону, туфлями, побрел восвояси.

Стыдно…Ох, как стыдно было от этой доброты незнакомой ему девчушки! Разве прилично пожилому человеку принимать помощь от девочки, которая во внучки ему годится? Раньше он сам помогал другим…раньше…

Анна уже спешила. Большие города никогда не спят, а в новогодний вечер количество машин на улицах, кажется, увеличилось вдвое! А если она застрянет в пробке и так и просидит всю новогоднюю ночь в машине? Это было бы обидно…и Ромео ведь наверняка уже в ресторане, ждет её с другими гостями.

При мысли о Ромео с его особенным подарком, девушка, впервые за весь день, не улыбнулась, а нахмурилась.

Что если он сделает ей предложение?

От этой мысли на душе у Анны почему-то стало очень тревожно. Замужество пока не входило в её планы. Нет, конечно, она хотела обзавестись собственной семьей, родить детишек…но не сейчас, не в двадцать! Она ещё так молода, ей хочется удовольствий, а не обязанностей! И что сказать любимому, если он все же предложит ей пожениться? Не оскорбит ли его отказ? А если он бросит ее?

Новогоднее настроение испарялось быстрее, чем льдинка на солнце…

«Не буду об этом думать», – пообещала себе девушка, – «Во всяком случае, не сегодня».

Она уже подъезжала к ресторану. Его окна, украшенные переливающимися новогодними гирляндами, манили к себе. В тепло и веселье.

Флигель выглядел заброшенным, да он таким и был. Когда-то он был частью купеческого дома, и во флигеле жила экономка. Потом дом превратили в какое-то учреждение, но и тогда флигелек не пустовал: там проводились какие-то, (сейчас бы сказали, корпоративные), праздники. В девяностые учреждение ликвидировали, а дом – полуразрушенный, опасный, бросили доживать под снегом и дождем.

Сейчас во флигеле ютились бомжи. Летом здесь было даже уютно: в большие окна проникало много света, рядом плескался пруд, и вокруг зеленели какие-то сорняки…все-таки природа.

Зимой становилось тяжко. Ни электричества, ни газа, ни отопления…Но все равно коммуна бездомных увеличивалась каждый год с наступлением холодов и до самой весны. Пусть здесь не было тепла и света, но все-таки стены могли ещё защитить от ветра, и немного – от морозов.

Старик жил здесь круглый год, из-за чего нищенская братия уже начала считать его своим лишь наполовину.

– Буржуй ты, Петрович! – беззлобно хмыкали они. – Не бомж, живешь-то ведь не на улице. Родичей у тебя нет? Как вышло, что в бомжи подался?

На такие вопросы Петрович не отвечал никогда. Родичи-не родичи, как он стал бездомным…никого это не касается, и нечего былое ворошить.

Но сейчас, собираясь на «званый вечер» в подсобке ресторана, он не удержался от воспоминаний. Единственное пальто, бывшее когда-то черным, а ныне вылинявшее и серое, он тщательно, каа щеткой, вычистил подобранной еловой веткой. Брюки не мешало бы погладить, но таких вещей как утюг в этом флигеле не водилось. На изношенный свитере Петрович аккуратно подвернул рукава, а вылезшую нить у горловины, обрезал.

Оценить как выглядит, старик, конечно не мог – откуда тут зеркало?

Но один из его соседей, сердитый пожилой мужчина, которого все почему-то называли «Два по сто», увидев Петровича, одобрительно крякнул:

– Никак на свидание собрался, старый хрыч!

Из этого сомнительного комплимента старик заключил, что выглядит он вполне прилично, и даже нарядно. Конечно же по бомжацким меркам. Ну…других мерок у Петровича давно уже не было.

Уходя, он окинул взглядом флигель, его обитателей, и то, что при некоторой доле воображения, можно было бы назвать обстановкой: тряпье по углам, которое служило постелью своим хозяевам, и ящик посередине комнаты. Ящик притворялся столом. Плохо, правда притворялся, неубедительно. Полы были застелены газетами.

Да, если б ему раньше сказали, что будет он век коротать в этаком месте! Никогда бы не поверил, ни за что. Разве в таких местах жил он раньше? Разве не отворачивался брезгливо при виде бездомного роющегося в помойке? Не качал осуждающе головой? Вот то-то, Петрович! Не зарекайся.

«А может быть и не стоит ходить никуда?», – подумал вдруг старик. Сейчас ведь идти по принаряженным к празднику, улицам, а у ресторана наверняка он встретит много веселых, чисто одетых людей, которые пришли с семьей и друзьями. А его самого накормят в подсобке, дадут с собой разносолов…с новым годом, дедушка! И после всего увиденного, возвращаться сюда будет ещё горше…

«Два по сто», все это время наблюдавший за Петровичем из своего угла, вдруг подмигнул:

– Не боись, старикан! Живы будем – не помрем!

«К черту!», – решил Петрович, – «Пойду! Хоть с собой поесть приволоку, праздник все-таки!».

Он одернул на себе пальто, и вышел из флигеля.

В зале ресторана царила обычная праздничная суматоха.

Анна ещё не заглядывала к гостям. Людмила, едва увидев директрису, чуть ли не силой заставила её зайти в кабинет, и выслушать отчет.

– Музыканты говорят, что звук у нас ужасный, а своей аппаратуры они не привезли. У них репетиционная база недавно сгорела, вместе со всем добром. Ну, делать нечего, будут играть как получится…

– Людочка, – перебила её Анна, – вы молодец. А теперь мне нужно идти к гостям…

– Флористам, – продолжала Людмила, не обращая внимания на слова начальницы, – мы заплатили согласно смете. Но одна из композиций развалилась, так что её стоимость, мы конечно, вычли…

– Людмила, прошу вас…

– Шампанское мы нашли похожее, хотя и с огромным трудом. И небольшой переплатой. Оно уже охлаждается, – безжалостно продолжала управляющая. – Распоряжения шефу и барменам я отдала.

– Спасибо! – выкрикнула Анна. – А теперь дайте мне спокойно поздороваться с гостями!

Она прошла в зал, почти оттолкнув Людмилу, и чуть не расплакалась, увидев что ее, похоже, никто и не думал дожидаться. Гости веселились, болтали, обнимались с приятелями. Где-то выстрелила пробка от шампанского, люди закричали «С наступающим!».

Обидно. Анна так хотела начать вечер с того, чтобы лично со всеми поздороваться, поздравить всех, поблагодарить за то, что пришли. Ну ладно, задержалась, не смогла сама встретить гостей, не ждать же им было на улице, пока хозяйка приедет.

Но можно же было хотя бы не начинать веселье без нее?

– Да не переживайте вы так, – негромко посоветовала Людмила, невесть откуда возникшая рядом. – Сейчас я скажу музыкантам, они перестанут играть, а вы подниметесь, а вы сцену и со всеми поздороваетесь.

– По-моему, – мрачно ответила Анна, – им всем до меня дела нет. Вон, даже не заметили, что хозяйка вечера пришла.

Управляющая пожала плечами.

– Зря вы преувеличиваете. Вы хотели бы, чтоб они скучали, сидя за накрытыми столами? Люди отдыхать пришли. Вот и отдыхают, а заодно ждут вас.

Анна с сомнением посмотрела на шумную толпу. Ждут? И кстати, где же Ромео?

– Люда, а вы не видели…

– Вон там, у барной стойки.

Людмила, как всегда с полуслова поняла, о ком идет речь.

Ромео, увлеченно болтал с кем-то по телефону. Девушка даже отсюда, с такого расстояния, поняла что говорил он по-итальянски. Она давно заметила, как преображался её любимый, когда переходил на родной язык. У него даже мимика становилась другой, более подвижной. А жестикулировать он начинал так, как казалось, что у него не две руки, а целых четыре.

Ромео, словно почувствовав, что на него смотрят, повернулся и заметил Анну. Лицо его озарилось радостью, он ринулся к ней через весь зал. Девушка протянула руки навстречу любимому.

Музыка стихла. Гости растерянно переглядывались, но тут же расплывались в улыбках, заметив обнимающуюся пару.

– С наступающим, Анечка! – понеслись возгласы.

– Спасибо, что пригласила, дорогая!

– Анюта, твоя команда – супер-профессионалы! Не ожидал…

– Спасибо, спасибо, – смущенно благодарила она. – Мне так приятно, что вы все пришли и вам нравится…

Кто-то уже поднес ей бокал с шампанским, а музыканты снова начали наигрывать что-то медленное и красивое.

– Пойдем за наш столик? – предложила она Ромео.

Он рассеянно кивнул ей, и снова посмотрел на свой телефон.

– Конечно. О, извини, я должен ответить!

Анна, хоть и рассчитывала, что этим вечером любимый человек будет принадлежать только ей одной, заставила себя улыбнуться. Итальянец! Наверное сейчас ему будет звонить вся его многочисленная родня: родители, бабушки, дядюшки, все четырнадцать двоюродных сестер и четыре троюродных брата.

– Анна Сергеевна! –Вездесущая Людмила снова оказалась рядом. – Анна Сергеевна, у нас там…необычный гость. Утверждает, что знаком с вами.

– Где?

Девушка обвела глазами зал, и сразу увидела фигуру в кошмарном пальто.

– Я, должно быть, вход перепутал, – пробормотал старик, краснея от направленных на него отовсюду, недоуменных взглядов. – Прошу прощения.

– Нет-нет, что вы!

Анна кивнула управляющей: все в порядке! Единственным человеком, который ничего не заметил, был Ромео. Он продолжал болтать, и итальянская речь казалась оглушительной в наступившей тишине.

– Спасибо, что пришел, дедушка, – ласково обратилась девушка к старику. – Присаживайся за столик…

– Мне бы лучше на кухню куда-нибудь, – отвел взгляд Петрович. – Неловко мне здесь…

– Хорошо, как скажешь. Тогда Людмила тебя проводит на…Господи, Ромео! – не выдержала Анна. – Можно хоть минутку помолчать?

Старик же, посмотрев на итальянца, вдруг разом помрачнел. Тяжелым шагом он подошел к столику, и со всего маху залепил пощечину молодому человеку.

Анна вскрикнула.

Ромео непонимающе смотрел то на девушку, то на нелепого грязного старика рядом с ней.

–Как тебе не стыдно!– презрительно на итальянском бросил Петрович.

– Дедушка…Ты что? – растерянно спросила Анна.

Старик повернулся к ней.

– Прости меня, деточка. Но я не мог этого вынести. Этот хмырь только что говорил кому-то по телефону: «Эта дура пригласила в ресторан нищего. Но не огорчайся, любимая, как только ресторан станет нашим, никаких бездомных в нем не будет!».

– Ромео… – Девушка не сводила глаз с лица возлюбленного. – Ромео…что он говорит?

Итальянец скривил губы в жесткой усмешке и неприлично выругавшись на родном языке, вышел из зала, брезгливо обойдя Петровича.

Анна устало опустилась на стул, с которого только что встал Ромео.

– А…ты откуда знаешь итальянский? – спросила она старика.

Петрович с сочувствием смотрел на девчонку. Так разочароваться в любимом человеке! Но ведь держится, храбрая девочка! Вопросы вот задает какие-то… Вопросов старик не любил, но понимал, что все внимание гостей поглощено развернувшейся здесь отвратительной сценой. Если не отвлечь их сейчас, так и будут перемывать косточки девушке, которой и без того несладко.

Пусть уж лучше моют кости ему.

Петрович вздохнул и начал рассказывать:

– Я не всегда был бомжом, – начал он с очевидного факта. – В прошлой жизни…много лет назад я преподавал иностранные языки в университете. Французский, испанский…ну и итальянский тоже. Моя жена занималась историей древнего Рима…вместе мы прожили двадцать счастливых лет, воспитали дочь. Когда моей жены не стало, я полностью посвятил себя работе, своим студентам. Дочь к тому времени уже была замужем, и переехала на другой конец страны. Через пять лет она умерла во время родов. Ребенок…это был мальчик, выжил и отец воспитывал его один. Я надеялся, что однажды смогу увидеться со своим внуком.

И вот однажды дождался…

Петрович запнулся, словно говорить ему стало трудно.

– Чаю принеси, – шепнула Людмила проходящего мимо официанта, – не видишь, замерз пожилой человек.

– Костя прислал мне сообщение, в котором рассказал, что проиграл в карты серьезным людям. Сумма была астрономической, я даже глазам не поверил…Жизнь моего внука теперь висела на волоске, и единственное, что ещё можно было сделать – переписать мой дом и квартиру на людей, имена которых сообщил Костя. Эти господа пожаловали ко мне на следующий день, и я…разве я мог отказать в помощи единственному внуку?

Старик горько улыбнулся и развел руками.

– Вот и вся история. Простите уж, что не годится она для праздника, но какая есть-такая есть.

Людмила подала ему чашку горячего чаю.

– А что же Костя? – спросила она негромко. – Ваш внук?

– Костю я так и не увидел, – просто сказал Петрович. – Я попробовал звонить на тот номер, с которого пришло сообщение, но никто не отвечал, а сообщения не доходили. В конце концов я бросил эти попытки.

Анна прикрыла глаза, чтобы удержать навернувшиеся слезы.

– Дедушка, – сказала она, и накрыла своей ладонью руку старика, – ты…ты не расстраивайся, пожалуйста. Я придумаю, как тебе помочь.

– Спасибо тебе, детка, – улыбнулся Петрович. – Спасибо.

Раннее утро застало Анну и Людмилу в директорском кабинете. Гости разошлись только полчаса назад.

Анна со стоном облегчения сбросила с ног красивые, но невозможно тесные туфельки.

– У-ух! – выдохнула она и откинулась на спинку кресла. – Слава Богу, новогодняя ночь кончилась! Ну и праздник получился…врагам бы не пожелала.

– Жизнь есть жизнь, – философски заметила Людмила. – Она не спрашивает, праздник у человека, не праздник. Вам конечно тоже лихо пришлось. Ромео этот…но может и лучше, что сейчас все выяснилось, а не после свадьбы? Я думаю, к лучшему.

А вот этого старичка действительно жалко.

– Я ведь помочь ему обещала, – задумчиво сказала девушка. – А вот чем помочь? Найти ему приличное жилье, восстановить документы, это понятно. А ещё надо постараться разыскать его внука. Только где его искать…детектива надо нанять. Хорошего.

– Ну с этим-то, – Людмила прихлопнула ладонью по столу, – сложностей не возникает никаких. Витька, мой старший целым детективным агентством руководит. Я не говорила вам?

– Нет. – От неожиданности Анна сразу выпрямилась. Ни следа усталости.

– Людмила, тогда у меня к вам будет ещё одна просьба. Личная. Это насчет Ромео…

Ответы они получили раньше, чем могли рассчитывать.

– Ну насчет Ромео, мне вас порадовать нечем, – вздохнула Людмила. – Этого и искать особо не надо, на женских форумах полно его фотографий. Брачный аферист. Сам откуда-то из итальянской глубинки, но неплохо поднялся за счет бывших жен. Одну он уговорил переписать на него винный заводик, вторую сумел уломать на автосалон. Представляется именем Ромео, видимо потому что так романтичнее. На самом деле его зовут Антонио Скарделли.

Надо заметить, дела у него шли хорошо, но потом…

– Что потом? – резко спросила Анна. – Рассказывайте!

Людмила пожала плечами:

– Да ничего, в общем. Автосалон разорился, а работники на заводе устроили забастовку из-за низких зарплат, и теперь никто не хочет там работать. Так что наш друг оказался на мели, и начал искать себе новую жертву. На этот раз в России. В Италии он стал слишком известным, а в его деле лишняя слава ведь не нужна. Здесь он женился в третий раз. Но не повезло: жена, хоть и обещала подарить ему на первую годовщину свадьбы, ювелирный магазин, оказалась ушлой особой, к тому же намного старше него. Целый год год этот Антонио-Ромео был примерным мужем, исполнял все прихоти супруги, и ждал первой годовщины. Но когда долгожданный день настал, то вместо ювелирного магазина, он получил увесистого пинка под зад, от дражайшей супруги.

Анна не смогла скрыть улыбку.

– Мало ему! – искренне сказала она. – Но почему она его выгнала?

– Надоел, наверное, – засмеялась Людмила. – Дама – любительница молоденьких и трепетных юношей, это у неё вроде хобби такого: коллекционировать мальчиков. Ну а чтобы все выглядело прилично, она выходит за них замуж. Самый долгий её брак продлился полтора года, но потом она снова развелась. Скорее всего подобрала замену своему итальянцу, и дело с концом.

Но бедняга так обиделся на бывшую жену, что подделал её подпись на документах, чтобы завладеть магазином. Так что теперь ему ещё и грозит тюремный срок.

– Фу, – поморщилась Анна. – Как это все…противно. Наверное он параллельно со мной и ещё с кем-то встречался.

– Не исключено, – согласилась управляющая. – Но честно говоря, этого уже никто не выяснял. Задача ведь была: раскопать что-то о прошлом этого типа.

А вот с Петровичем история помрачнее…

Понимаете, Анна Сергеевна, дедушка попался на обычный мошеннический развод. Но дело в том, что Костя – настоящий внук нашего Петровича, сейчас в тюрьме за преступление, которого он не совершал.

Его мать действительно умерла в родах, а отец с тех пор запил, и сыном не занимался. Однажды его папаша проигрался на изрядную сумму, и его чуть было не порезали, но тут вмешался сын, и сказал что отдаст деньги. Взять их ему столько было негде, хоть парень и пахал на трех работах. В общем…однажды к нему явились гости и сказали, что понимают, что долг он не вернет, но есть возможность расплатиться по-другому. А именно, взять на себя вину кого-то из их шайки. Вроде как они ларек какой-то разгромили ночью.

Рассказали парню все подробности, и добавили, что если откажется – то может идти и присматривать гроб для своего пропойцы-родителя.

— И он согласился, – прошептала девушка. Она не спрашивала. Утверждала. – Долго ещё ему сидеть?

– Нет, – успокоила Людмила. – Вот на днях он уже выходит. Думаю, кто-то из его сокамерников знал про Петровича, про то, что у него есть дом…ну и развел дедушку.

– Понятно…

Анна по привычке взглянула на запястье. Часов на нем не было.

– Я…поеду тогда за Петровичем, расскажу ему все. Может быть он захочет встретиться с внуком.

Костя оказался крепким широкоплечим малым лет двадцати шести. Лицо у него было простое, но доброе, с улыбчивыми голубыми глазами.

– За дедушку вам спасибо, Анна Сергеевна, – сразу сказал он.

– Не за что, – улыбнулась она. – Петрович… Ваш дедушка – очень добрый и порядочный человек, мне было приятно помочь ему. Может быть…может быть я и вам могла бы… – она осеклась. Неизвестно, как мог расценить это предложение этот молодой зек. Анна слышала много историй о том, как бывшие заключенные мертвой хваткой вцеплялись в любого, кто имел неосторожность их хоть немного пожалеть, и тогда уж вытягивали из своей жертвы все, что могли. А после возвращались за решетку, потому что работать они не умели и не желали, и снова возвращались к криминалу.

Костя усмехнулся, будто прочитав её мысли.

– Может вам хотелось бы вернуться в свой город? – нашлась она. – Ведь у вас там наверняка остались друзья, девушка…наконец, квартира.

Он покачал головой.

– Нет, ничего у меня там не осталось. Отец по пьянке погиб, заснул с сигаретой, ну и сжег квартиру с собой заодно. Друзья давно разъехались, а девушки у меня и не было. Так что я наверное останусь рядом с дедушкой, устроюсь на работу. Проживем вдвоем как-нибудь…да, проживем.

Спасибо вам, Анна Сергеевна, вы и так помогли уже. За деда вам ещё раз спасибо. А мне ничего не нужно. Только если работа…а то с моим прошлым устроиться ведь поначалу трудно.

– А что вы умеете? – осторожно поинтересовалась Анна. – А то у меня ведь ресторан, работа специфическая. Вы же не повар, нет?

Костя помотал головой.

«И слава Богу!», – подумала девушка, но вслух она, конечно, этого не сказала.

– Ну, в таком случае боюсь, что мне и предложить вам больше нечего. Официантов у нас полный штат, барменов тоже… Правда вот недавно один из охранников ушел, ищу кого-нибудь на его место.

Парень радостно, от всей души, заулыбался.

– А я ведь и был охранником, до… – тут он смутился, – до тюрьмы, в общем.

– Тогда приходите завтра, часам к трем, – вздохнула Анна. Ей очень не хотелось принимать на работу бывшего сидельца, но и идти на попятный было неудобно. Сама ведь предложила помочь, а теперь…Правильно говорят в народе: слово – не воробей, вылетит – не поймаешь.

Надо будет попросить ребят присматривать за ним…и Людмиле тоже сказать, чтобы глаз с него не спускала.

Ох…Анна уткнулась лбом в скрещенные руки, и негромко, грустно засмеялась над собой. И что у неё за характер? Везде себе приключений найдет!

Первые два месяца она пристально следила за новым работником, и требовала такой же бдительности от других.

– Не выпускайте его из виду, Людочка, – просила она управляющую. – Вы поймите, может быть он был когда-то простым, честным парнем. Может быть он таким и остался. Но тюрьма людей не к лучшему меняет, и забывать об этом нельзя. Смотрите за ним в оба!

– Да нечего смотреть-то, – смеялась Людмила. – С работой справляется, не пьет. Вежливый, никто на него не жаловался. Ну а остальное – не нашего ума дело.

– И все равно, – упрямо повторяла Анна, – присматривайте за ним. А то…люди ведь разные бывают.

В последнее время Анна стала замечать, что уже не относится к людям с прежним своим восторженным доверием. Ей вдруг стало казаться, что она старше многих своих друзей, и ей уже не так интересно с ними, как когда-то раньше. Когда-то? Или ещё совсем недавно?

Она и сама не знала, что именно заставило её так сильно и неожиданно повзрослеть: отвратительная история с аферистом Ромео? Встреча с Петровичем и его внуком? Не понять. Скорее всего, повлияло и то и другое, но Анне не хотелось разбираться в этом. Она предпочла с головой окунуться в работу.

Теперь она появлялась в ресторане первой, а уходила последней, частенько сталкиваясь при этом с новым охранником.

Костя не фамильярничал, он никогда даже не пытался заговорить с ней, ограничиваясь лишь приветственными и прощальными фразами.

Девушку это вполне устраивало.

– Сегодня ночная поставка будет, – предупредила Костю Людмила. – Привезут алкоголь. Двадцать пять ящиков белого вина, запомни и пересчитай. А то они там вечно то меньше привозят, то больше.

– А почему не бармены принимают? – удивился Костя. – Алкоголь – это ведь их вотчина.

– Они и принимают. Только обычно поставки утренние, а вот сегодня логисты где-то ошиблись. Так что принимать тебе.

Двадцать пять белого, запомнил? И проверь.

И Костя остался один.

Работать в этом ресторане ему нравилось. В тюрьме он часто, чтоб не поддаться тоске и отчаянию, говорил себе, что жизнь у него ещё обязательно сложится прекрасно. Но что она будет настолько хороша – об этом он и помышлять не смел. Сразу нашлась работа, и дед – отличный у него дедушка, – рядом. Впервые в жизни у Кости появилась настоящая семья.

И все это благодаря Ане. Мысленно он уже называл её только так: Аня, Анютка, Анечка. Она как добрая фея явилась откуда-то, и помогла. Просто так помогла ведь, за «спасибо». Неужели и такое бывает?

– Вот такую бы жену – и больше ничего не надо, – признался он однажды деду. – Только где она и где я…

– А ты поступай учиться, – посоветовал ему Петрович. – Сейчас много всяческих курсов, можно получить профессию. Станешь работать, уже не в охране, а кем-то поинтереснее.

– Думаешь, тогда она меня заметит? – улыбался Костя.

Дед в ответ ему только лукаво подмигивал.

– Ты выбрал себе высокую цель, Костя. Так стремись стать достойным ее.

Вино прибыло в целости и сохранности. Немного поболтав с парнями-грузчиками, Костя снова запер все двери, и отправился на обязательный ежечасный обход всего здания. В подсобке он задержался чуть дольше обычного, прислушиваясь к тихому шороху где-то там, где грузчики оставили привезенные ящики с вином. Мышь, что ли, попала в ящик? Вскрывать ящики он права не имел, значит придется подождать до утра, чтобы разобраться с источником шороха.

Из подсобки он прошел на кухню, и дальше – в зал ресторана. В этой ночной тишине зал выглядел особенно эффектно, и Костя самому себе казался неуместным среди этой роскоши.

В гардеробе тоже ничего подозрительного не наблюдалось. Стрелки часов указывали уже на четыре часа утра. Скоро появятся пекари. Их смена всегда начиналась раньше, чем у всех остальных. Тесто для пористого, всеми любимого хлеба «чиабатта» подходило с самого вечера, так что нельзя было терять время. К тому же у пекарей много других дел: сформировать заготовки для хлебных булочек и поставить их на расстойку, а ещё есть сладкая кондитерская выпечка, с которой всегда ужасно много возни…и это не считая приготовления всевозможных начинок! Костя поначалу остановиться не мог, так ему хотелось все попробовать: сочные расстегаи с семгой, душистые булочки со смешным названием «бриошь», неожиданно вкусные пирожки с брусникой и смородиной…всего не перечислишь!

К счастью пекари всегда оставляли часть выпечки специально для персонала.

Охранник радовался, что скоро начнется пекарская смена. Ночами в ресторане было не страшно, но почему-то удивительно тоскливо, а одиночества он никогда не любил.

Шорох, доносившийся откуда-то со стороны кухни, заставил его вздрогнуть.

Костя быстрыми шагами пересек зал, вошел в кухню, и ахнул, закрыв рукавом лицо, потому что в нос ему ударил мерзкий, концентрированный запах бензина. Под одним из столов что-то сильно дымилось. Сорвав со стены огнетушитель, охранник помчался к очагу возгорания, и …чуть не расхохотался от облегчения, увидев что это всего лишь горит половая тряпка. А уже через минуту смеяться уже не хотелось, потому что оказалось, что таких тряпок несколько, и все они были искусно упрятаны, рассованы по ящикам, духовкам, и Костя метался между ними с огнетушителем, отыскивая новые, ориентируясь в основном на дым, который все заполнял и заполнял помещение.

– Костя! Костенька!

Он застонал и открыл глаза. Прохладная девичья рука легла ему на лоб. Где он?

– Как ты себя чувствуешь?

– Анна Сергеевна?!

Теперь он вспомнил. И тут же попробовал подняться.

– Анна Сергеевна, там…

– Тсс, успокойся, а то вырвешь капельницу из руки. Пожар ты предотвратил. Но надышался дыма, и у тебя есть пара ожогов. Ложись обратно, тебе нельзя нервничать.

– Кто? – слабым голосом спросил он, опускаясь на койку.

Короткий мелодичный смешок.

– Мой несостоявшийся жених. Его уже задержали. Все это уже не важно. А вот ты – настоящий герой. Спас мой ресторан. Как только выздоровеешь – проси у меня чего хочешь. Договорились.

– Руку, – не задумываясь ответил он.

Анна растерянно уставилась на парня. О чем он говорит?

– Руку? Ты что, опять хочешь встать? Но тебе ещё нельзя.

– Руку, – повторил он, и видя, что его не понимают, озорно улыбнулся, – Руку и сердце.

Спустя полгода Анна и Константин бродили по супермаркету детских товаров.

– Ну что, мы уже все выбрали? – волновался Костя. – Ничего не забыли?

– Вроде все. И все-таки… Анна задумчиво погладила округлившийся животик, – мне жаль расставаться с рестораном. Я уже так привыкла все время быть на работе.

– Так ведь это же не навсегда, – утешил её муж. – И потом ты оставляешь вместо себя Людмилу, а она человек знающий, все будет в порядке.

С тех пор, как ему удалось избавиться от судимости, доказав что он не был виновен в преступлении, за которое был осужден…а что с тех пор? Жизнь началась! Новая жизнь, в которой он чувствовал себя намного увереннее и лучше. Появились конкретные планы. И даже работа по специальности нашлась, хотя теперь он думал и о том, чтобы продолжить учебу.

– А кем же теперь буду я? – прервала его размышления жена. – Неужели просто стану обычной домохозяйкой?

Он улыбнулся, и нежно поцеловал жену в нос.

– Ты всегда будешь самой собой.

Источник