– Витя, ты серьезно сейчас? То есть, по-твоему, я целый день в офисе бумажки перекладываю, а потом прихожу домой и тут тоже… отдыхаю?
Наталья замерла с утюгом в руке. Горячий пар с шипением вырвался из подошвы прибора, но женщина даже не обратила на это внимания. Она смотрела на мужа, который вальяжно раскинулся на диване перед телевизором. В одной руке у него был пульт, в другой – надкушенный бутерброд, крошки от которого уже успели украсить свежий, только вчера вычищенный ковролин.
Виктор, не отрывая взгляда от экрана, где двадцать два миллионера гоняли мяч по зеленому полю, лениво махнул рукой.
– Ну, Наташ, не начинай. Чего ты завелась? Я просто сказал факт. У нас же не девятнадцатый век. Стирает машинка, посуду моет посудомойка, пол пылесосит этот твой круглый робот, как его там… Жужик. А ты просто кнопки нажимаешь. Это называется менеджмент, а не труд. А я на объекте целый день на ногах, с людьми, с прорабами. У меня стресс. Я имею право прийти и расслабиться, а не выслушивать твои претензии про разбросанные носки.
Наталья медленно поставила утюг на подставку. Внутри у неё что-то оборвалось. Тонкая, звенящая струна терпения, которую она натягивала последние двенадцать лет брака, лопнула с оглушительным треском.
– Кнопки, значит, нажимаю? – переспросила она очень тихим голосом.
– Ну да, – Виктор наконец соизволил повернуть голову в её сторону. – А что, не так? Ты же не на речке белье полощешь. И не в печи хлеб печешь. Техника всё делает. Так что не надо из себя героиню строить. Ужин, кстати, скоро? Я котлет хочу, домашних, а то в столовой сегодня ерунду давали.
Наталья выдернула шнур утюга из розетки. Аккуратно свернула провод. Посмотрела на гору неглаженого белья: рубашки Виктора, его брюки, футболки сына-подростка, постельное белье. Потом перевела взгляд на мужа. Он уже снова погрузился в матч, почесывая живот под растянутой майкой.
– Ужин? – переспросила она, и в её голосе появилась странная, незнакомая Виктору лёгкость. – Котлет хочешь?
– Ага, с пюрешкой. И подливку сделай, как ты умеешь, сливочную.
– Хорошо, – кивнула Наталья. – Техника сделает.
Она вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Виктор, довольный тем, что жена перестала «пилить» и пошла на кухню исполнять свои прямые обязанности, прибавил громкость телевизора. Он не заметил, что Наталья пошла не на кухню, а в спальню.
Там она достала с полки книгу, которую не могла дочитать уже полгода из-за вечной «второй смены» у плиты и уборки, налила себе бокал прохладной минеральной воды, легла на кровать и включила ночник.
Через сорок минут дверь спальни распахнулась. На пороге стоял Виктор, недоумевающий и слегка раздраженный.
– Нат, я не понял. Время восемь, а запаха котлет нет. Ты там уснула, что ли?
Наталья перелистнула страницу, поправила подушку и спокойно посмотрела на мужа поверх очков.
– Нет, Витя, я не уснула. Я отдыхаю. Как ты и сказал.
– В смысле? А ужин?
– Ну, ты же сказал, что всё делает техника. Вот пусть плита тебе пожарит котлеты, холодильник нарежет салат, а мультиварка сделает пюре. Нажми кнопки, это же просто. Менеджмент.
Виктор хмыкнул, решив, что жена просто шутит. Неудачно, по-женски, но шутит.
– Очень смешно. Хватит дуться. Вставай давай, есть хочется. Я устал после работы.
– Я тоже устала, – ровно ответила Наталья. – У меня сегодня был годовой отчет. Цифры, таблицы, налоговая. Я, знаешь ли, тоже не пасьянс раскладывала. И раз, по твоему мнению, мой домашний труд – это лень и ничегонеделание, то я решила перестать лениться. Я теперь буду только работать на работе. А дома – отдыхать. Как ты.
Виктор постоял еще минуту, переваривая услышанное. Потом махнул рукой:
– Ай, делай что хочешь. ПМС у тебя, что ли? Сам пельмени сварю.
Он ушел на кухню, громко топая. Слышно было, как он гремит кастрюлями, как хлопает дверцей морозилки. Наталья улыбнулась уголками губ и вернулась к чтению. Она знала: это только начало.
Утро следующего дня началось с хаоса.
– Наташа! Где мои синие носки?! – вопль Виктора донесся из глубин гардеробной.
Наталья, уже одетая в строгий офисный костюм, спокойно пила кофе на кухне. Она встала на полчаса позже обычного, потому что не готовила мужу завтрак и не собирала ему «ссобойку».
– Наташа! Ты слышишь? Я опаздываю! Где носки?
Виктор влетел на кухню, в одних трусах и одной носке на левой ноге. Он был взъерошен и зол.
– Доброе утро, – улыбнулась Наталья. – Я не знаю, где твои носки. Наверное, там, где ты их оставил.
– В корзине для грязного белья они! Почему они не постираны? И в ящике чистых нет!
– Странно, – Наталья пожала плечами. – Но ты же говорил, что стирает машинка. Видимо, ты забыл нажать кнопку. Или машинка сама не захотела идти в ванную, собирать твои носки по полу и загружать их в барабан. Ленивая техника пошла, правда?
Виктор побагровел.
– Ты издеваешься? Мне идти не в чем!
– Надень черные. Или серые.
– Они под синие брюки не подходят! И вообще, это твоя обязанность – следить за моими вещами!
– Была, – поправила его Наталья, ставя чашку в раковину. – Была моя обязанность. Пока ты не объяснил мне, что это вовсе не труд, а так, развлечение. Вот я и решила развлечься по-другому. Всё, дорогой, я побежала. Автобус ждать не будет.
Она чмокнула опешившего мужа в щеку и выпорхнула из квартиры.
Вечером Наталья задержалась в кафе с подругой. Пришла домой около девяти, сытая и довольная. В квартире царил подозрительный запах чего-то подгоревшего и… грязного.
На кухне высилась гора посуды. В раковине, на столе, даже на плите стояли грязные тарелки, сковорода с засохшим жиром, чашки с кофейной гущей. Сын, четырнадцатилетний Артем, сидел в своей комнате в наушниках. Виктор лежал на диване.
– О, явилась, – буркнул он, не поворачиваясь. – В холодильнике пусто. Мы с Темой пиццу заказывали. Коробки в коридоре, вынеси мусор, воняет уже.
Наталья прошла в коридор. Действительно, три пустые коробки из-под пиццы валялись прямо на полу. Она аккуратно переступила через них.
– Мусор выносит тот, кого воняет, – бросила она и ушла в ванную.
В ванной её ждал сюрприз: корзина для белья была переполнена с горкой. Сверху лежали те самые синие брюки Виктора, на которых красовалось жирное пятно. Видимо, обед на работе прошел не очень удачно.
– Наташ! – крикнул Виктор из гостиной. – Закинь штаны в стирку, мне завтра на совещание! Пятновыводителем побрызгай, а то не отстирается!
Наталья приняла душ, стараясь не смотреть на хаос вокруг. Выйдя, она прошла мимо мужа:
– Машинка в ванной. Пятновыводитель на полке. Инструкция в интернете. Спокойной ночи.
Прошла неделя. Квартира, которая всегда сияла чистотой благодаря усилиям Натальи, медленно, но верно превращалась в свинарник.
На полу в прихожей хрустел песок – «Жужик» почему-то сам не включался и не чистил коврик, а Виктор принципиально его не запускал, считая это ниже своего достоинства. В раковине уже зародилась новая жизнь. Столешница была липкой от пролитого чая и крошек.
Виктор ходил на работу в джинсах и свитере, потому что глаженые рубашки закончились на третий день. Он был мрачен, зол и постоянно пытался вызвать Наталью на скандал. Но Наталья держала оборону блестяще. Она готовила только себе – легкие салаты, творог, фрукты. Ела сразу, мыла за собой одну тарелку и вилку. Свою одежду стирала тоже отдельно, быстро и незаметно.
– Мам, у меня чистых футболок нет, – ныл Артем, заглядывая к ней в комнату.
– Сынок, стиральная машина не сломана. Порошок там же, где и всегда. Я тебе показывала в прошлом году, как включать. Две кнопки. Справишься. Ты же у нас продвинутый юзер, компьютеры собираешь. Неужели со стиралкой не совладаешь?
Артем дулся, но шел стирать. У него, в отличие от отца, хватало ума понять, что мама не шутит. Через пару дней подросток уже вполне сносно обслуживал себя сам, и даже, к удивлению Натальи, один раз помыл за собой тарелку.
Но Виктор был кремнем. Он шел на принцип. Он ждал, когда жена «перебесится».
Кульминация наступила в пятницу вечером.
– Наташа, к нам в воскресенье приезжает мама, – заявил Виктор тоном победителя, входя на кухню, где Наталья нарезала яблоко. – Проездом, будет у нас ночевать. Так что давай, прекращай свой цирк. Квартиру надо привести в порядок. Ты же не хочешь, чтобы Зинаида Михайловна увидела этот срач и подумала, что ты плохая хозяйка?
Это был запрещенный прием. Зинаида Михайловна, свекровь, была женщиной старой закалки, у которой дома можно было проводить хирургические операции прямо на полу. Любая пылинка для неё была личным оскорблением. Отношения у Натальи с ней были натянутыми, вежливо-холодными, и Виктор знал, как сильно жена боится критики его матери.
Наталья отложила нож. Посмотрела на гору посуды, которая уже напоминала Пизанскую башню. На липкий пол. На слой пыли на телевизоре, где можно было рисовать пальцем.
– Отличная новость, – улыбнулась она. – Мама – это прекрасно. Пусть приезжает.
– Ну вот и договорились, – расплылся в улыбке Виктор. – Завтра с утра генеральная уборка. Я на рыбалку с мужиками договорился, давно звали, так что ты тут сама… Жужика запусти, машинку включи. В общем, как обычно. К вечеру приеду, проверю.
– Езжай, конечно, – кивнула Наталья. – Отдыхай. Тебе же нужно набраться сил.
Суббота прошла для Виктора великолепно. Рыбалка, баня, мужские разговоры. Он был уверен, что его стратегический ход с мамой сработал. Наталья, при всей своей нынешней блажи, не допустит позора перед свекровью. Она наверняка весь день драит квартиру, готовит пироги и крахмалит скатерти.
Он вернулся домой поздно вечером, навеселе, предвкушая чистоту, запах выпечки и смирившуюся жену.
Ключ повернулся в замке. Виктор шагнул в прихожую и… споткнулся о пакет с мусором, который так и стоял там с понедельника, только теперь их стало три.
В квартире было тихо и темно. И пахло отнюдь не пирогами. Пахло застоявшимся мусором и кислым молоком.
Виктор включил свет и обомлел. Ничего не изменилось. Нет, стало даже хуже. На полу валялись его носки. Зеркало в прихожей было заляпано.
– Наташа! – заорал он, врываясь в спальню.
Жена сидела на кровати с ноутбуком и выбирала путевки в санаторий.
– Что это такое?! – Виктор ткнул пальцем в сторону коридора. – Ты что, ничего не убрала? Мама приезжает завтра в десять утра!
– Я помню, – спокойно ответила Наталья. – И что?
– Ты опозорить меня хочешь?! Ты понимаешь, что она скажет?
– Витя, – Наталья закрыла ноутбук. – Ты же сказал, что уборка – это ерунда. Что это делает техника. Вот я и оставила всё технике. Видимо, она не справилась. А я не вмешиваюсь. Я же ленивая. Я только кнопки нажимать умею.
– Да какая к черту техника! – взревел Виктор. – Ты женщина! Ты хозяйка! Это твой дом!
– Это наш дом, Витя. Наш. И грязь это – наша. Точнее, по большей части твоя. Я за собой убираю. Артем тоже начал. А вот этот свинарник – это памятник твоему отношению к моему труду. И я не собираюсь его трогать. Пусть мама смотрит. Пусть видит, как живет её любимый сыночек, когда «ленивая» жена перестает за ним подтирать.
– Ты… ты не посмеешь.
– Еще как посмею. Спокойной ночи, Витя. Завтра тяжелый день.
Воскресное утро выдалось солнечным и звонким. Звонок в дверь прозвучал ровно в десять ноль-ноль. Виктор, бледный, с красными от бессонницы глазами (он полночи пытался запихнуть посуду в посудомойку, но та отказалась работать из-за засорившегося фильтра, который он никогда не чистил), поплелся открывать.
На пороге стояла Зинаида Михайловна. В наглаженном костюме, с идеально уложенной прической и с инспекцией во взгляде.
– Здравствуй, сынок! – провозгласила она, шагая через порог. – Ну, показывай, как вы тут… О боже.
Она замерла, глядя на кучу обуви, разбросанной как попало, и слой песка на полу.
– Мама, проходи, не разувайся, тут все равно… грязно, – пробормотал Виктор, желая провалиться сквозь землю.
Из кухни вышла Наталья. Свежая, красивая, с идеальным макияжем.
– Здравствуйте, Зинаида Михайловна! Как добрались?
Свекровь перевела взгляд с невестки на сына, потом на гору коробок из-под пиццы в углу. Ноздри её хищно раздулись.
– Наташа? Что здесь происходит? Вы что, переезжаете? Или вас ограбили? Почему в доме такой… беспорядок?
Наталья мило улыбнулась и развела руками:
– Ну что вы, Зинаида Михайловна. Никто нас не грабил. Просто Витя открыл мне глаза. Оказывается, я много лет страдала ерундой, изображая бурную деятельность. Он объяснил мне, что в двадцать первом веке убирать и готовить не нужно, всё делает техника. Само. А я, глупая, уставала почему-то. Вот, мы теперь живем по-новому. По-современному. Ждем, когда робот-пылесос эволюционирует и научится выносить мусор, а посудомойка сама соберет тарелки со стола. Правда, Витя?
Виктор стоял, прислонившись к косяку, и цвет его лица сливался с серыми обоями.
Зинаида Михайловна медленно прошла на кухню. Увидела засохшую гречку на плите. Увидела пятна на столешнице. Она провела пальцем по подоконнику и брезгливо отряхнула руку.
– Витя, – ледяным тоном произнесла она. – Это правда? Ты такое сказал жене?
– Мам, ну она передергивает! Я просто сказал, что ей легче, чем нашим бабкам в деревне…
– Легче?! – голос Зинаиды Михайловны взлетел вверх. – Ах ты, паразит! Да я тебя растила, ночей не спала! Я в твое время пеленки кипятила! А теперь, значит, техника у него всё делает? А кто эту технику обслуживает? Кто загружает, кто выгружает, кто моет, кто чистит? Кто за продуктами ходит? Кто меню составляет? Ты хоть знаешь, сколько сейчас стоит килограмм говядины? Или ты думаешь, котлеты на деревьях растут?
Виктор вжался в стену. Он ожидал нагоняя жене, а получил удар в спину от родной матери.
– Мама, ну зачем ты так…
– Затем! Я вижу, как ты живешь! Ты превратился в барина! Грязь развел! Жену довел! Наташенька, деточка, – она повернулась к невестке, и голос её чудесным образом смягчился. – Ты, наверное, и не завтракала еще? Пойдем, сходим в кафе тут рядом. Я видела хорошую кондитерскую. Кофе попьем, пирожных поедим. А этот… менеджер пусть тут разбирается.
– С удовольствием, Зинаида Михайловна, – Наталья едва сдерживала смех.
– Мам, а я? – жалобно спросил Виктор. – Я тоже есть хочу.
– А ты, сынок, нажми кнопку, – припечатала мать. – Пусть тебе холодильник бутерброд сделает. Или робот кашу сварит. А пока не уберешь эту… этот свинарник, чтобы я тебя не видела. Позорище! Взрослый мужик, а живешь как в хлеву!
Они ушли. Две женщины, объединившиеся против общей несправедливости. Виктор остался один посреди разрушенной квартиры.
Он посмотрел на гору посуды. Посуда молча смотрела на него.
– Ну что, Жужик, – мрачно сказал он, пнув робот-пылесос, который уныло мигал красной лампочкой, требуя очистки контейнера. – Кажется, мы с тобой влипли.
Следующие пять часов стали для Виктора самым страшным испытанием в жизни. Он начал с посуды. Оказалось, что засохший жир не отмывается «само». Его нужно тереть. Долго и нудно, ломая ногти. Оказалось, что посудомойку надо загружать по определенной схеме, иначе ничего не промоется.
Потом он взялся за пол. Робот-пылесос действительно забился. Пришлось выковыривать из него комки пыли и волос руками. Это было омерзительно. Потом он мыл полы шваброй, и спина начала ныть уже через двадцать минут.
Стирка. Разобраться в режимах машинки оказалось сложнее, чем в чертежах на стройке. Он закинул все вместе, и его белая футболка стала нежно-розовой из-за красного носка.
Глажка. Это был отдельный круг ада. Утюг был тяжелым, пар обжигал руки, а складки на рубашке появлялись снова, стоило только отвернуться.
К моменту возвращения женщин Виктор сидел на кухне. Он был мокрый от пота, в грязной майке, но кухня сияла (относительно). Пол был чист. Мусор вынесен.
Наталья и Зинаида Михайловна вошли, веселые и расслабленные.
– Ну вот, – сказала свекровь, оглядывая владения. – Можешь же, когда захочешь. Хоть на человека стал похож.
Наталья ничего не сказала. Она просто подошла к плите, где стояла пустая кастрюля.
– Вить, ты ел что-нибудь?
– Нет, – буркнул он. – Некогда было. Кнопки нажимал.
Наталья посмотрела на его руки – красные, огрубевшие от воды и химии. На уставшее лицо. На ту самую розовую футболку, сиротливо висящую на сушилке.
– Садись, – мягко сказала она. – Я пельмени сварю. Магазинные, правда, но хорошие.
Виктор поднял на неё глаза. В них не было прежней спеси. Было понимание. Глубокое, выстраданное понимание того, сколько стоит этот «невидимый» домашний уют.
– Наташ, – тихо сказал он, когда она поставила перед ним тарелку с дымящимися пельменями. – Прости меня. Я был идиотом. Полным кретином.
– Был, – согласилась она, садясь рядом.
– Я правда думал, что это легко. Ну, жужжит там что-то, крутится… А оно, оказывается, само не прыгает. Спина отваливается.
– Отваливается, – кивнула Наталья. – А теперь представь, что ты делаешь это после восьми часов работы с цифрами. Каждый день. Годами.
Виктор взял её руку и поцеловал ладонь.
– Больше я никогда не скажу про кнопки. Честное слово. И… давай купим ту посудомойку побольше? И клининг будем вызывать раз в неделю? Я премию получу, оплачу.
– Договорились, – улыбнулась Наталья. – А сейчас ешь. Остынет.
Зинаида Михайловна, наблюдавшая эту сцену из коридора, довольно кивнула сама себе и пошла разбирать сумку с гостинцами. Урок был усвоен.
С того дня жизнь в семье изменилась. Нет, Виктор не стал фанатом уборки. Он все так же иногда разбрасывал носки. Но он перестал называть жену ленивой. Он научился загружать посудомойку (правильно!) и взял на себя закупку продуктов. А главное – он понял, что домашний труд – это работа, которая заслуживает благодарности, а не пренебрежения.
Иногда, когда он снова начинал ворчать по поводу неглаженой рубашки, Наталья просто молча смотрела на утюг. И Виктор тут же осекался, вспоминая тот самый «день великой лени», и сам брался за гладильную доску. Потому что мир в семье и горячий ужин стоят гораздо дороже, чем мужская гордость.
Спасибо, что прочитали этот рассказ! Если ситуация вам знакома и история понравилась, буду рада вашему лайку и подписке. И обязательно напишите в комментариях: как вы делите домашние обязанности в семье?
