— Ты куда собралась? Опять к своему Денису? А ужинать будешь? — спросила мать, выходя в коридор.
— Не хочу есть, — ответила Катя на последний вопрос.
Она знала, что для матери важнее, поела ли дочь, а не то, с кем она проводит время. Поправила пояс платья, улыбнулась своему отражению в зеркале и повернулась к матери.
— Он же без гроша за душой! Зачем он тебе? Ни кола ни двора, ни семьи, ничего! Разве может такой создать крепкую семью? Вырос в детдоме, привык только о себе думать… — Слова сыпались из матери, как горох из мешка.
— Мам, хватит! — резко перебила её Катя. Улыбка исчезла. — Ты его даже не знаешь. Разве он виноват, что вырос без родителей? Говоришь, будто он преступник. А он лучше многих, у кого есть мать и отец! — Голос дрожал, щёки горели, глаза блестели от слёз. В этот момент она была так прекрасной, что мать разозлилась ещё сильнее.
— Сама не понимаешь, что говоришь. А ты чего молчишь? — крикнула она в комнату, где отец сидел с газетой. — Тебе всё равно, за кого твоя дочь замуж выйдет?
Отец с тяжёлым вздохом отложил газету и подошёл к ним.
— Чего ты от меня хочешь? Приковать её к батарее? Сегодня запретишь, а завтра она сбежит. Взгляни на неё. Никого не напоминает? Твои родители тоже запрещали нам встречаться. Помнишь, как ты из окна прыгала? У меня тоже ничего не было — комната в общаге на троих, две рубахи да одни штаны. Да костюм брата, в котором на выпускной ходил.
Разве это тебя остановило? Помещало полюбить меня? Твоя мать до сих пор меня ненавидит, хоть у меня и бизнес, и машина, и квартира. На мои деньги в санатории ездит, а всё равно считает меня никем — деревенщиной из бедной семьи. И для неё это было преступлением. — Говорил спокойно, но видно было — тяжело. Устал от криков, жалко дочь, а что делать — не знал.
— Взгляни на неё. Влюблена же! А спорить с влюблёнными — пустое. Если помешаешь, сделаешь её несчастной, и она тебе этого не простит.
— Спасибо, пап, — сквозь слёзы улыбнулась Катя и выскользнула из квартиры, пока мать приходила в себя.
Как захлопнулась дверь, мать набросилась на мужа:
— И что это было? К чему эти воспоминания? Не мог меня поддержать? Или тебе правда всё равно, кто в нашем доме появится? — Встала перед ним, уперев руки в боки.
— Ну и чего разошлась? — мягко спросил он. — Кто сказал, что она замуж собралась? Денис парень умный, сначала на ноги встанет, потом жениться будет. А ты бы лучше, чтобы она с каким-нибудь мажором встречалась, как Петров, который их одноклассницу в положении оставил? Его быстренько в Швейцарию отправили, а девчонка в 17 лет матерью стала.
— А ты думаешь, детдомовский лучше? У них и совести-то нет! — начала было мать.
— Откуда ты знаешь? Много таких встречала? Мы его и не знаем вовсе. Дай ему шанс, себя покажет. Из меня ведь человек вышел, а он чем хуже? У него цель — пробиться. А у Петрова — только отцовские деньги транжирить. — Отец вернулся к газете, давая понять — разговор окончен.
— С тобой говорить бесполезно! — Мать сжала губы и ушла на кухню.
Катя ничего этого не слышала. Она почти бежала на встречу, лёгкие босоножки едва касались асфальта. Ветер играл подолом её платья, обвивая стройные ноги.
Вдали она увидела Дениса и ускорила шаг. Он заметил её и широко улыбнулся. Они обнялись, и Катя прижалась к его груди, как к спасительной опоре — точно щепка в бурном потоке, нашедшая камень, за который можно зацепиться.
Под тонкой рубашкой билось сильное сердце. Вдруг она отстранилась:
— Что-то случилось?
— С чего ты взяла?
— Чувствую.
— Бабушка умерла. Два месяца назад. Только сегодня узнал.
— Ты не говорил, что у тебя есть бабушка.
— Я её считал мёртвой. Она отдала меня в детдом, ни разу не навестила. А теперь выяснилось — оставила мне дом. Соседка разыскала. Мне надо туда съездить.
— Ты хочешь там жить? — Катя удивлённо подняла бровь, совсем как мать.
— Вряд ли. Если годный — продам или квартиру куплю.
— Это же отлично! — глаза Кати загорелись. — У тебя теперь есть дом! А то мама говорит, что ты…
— Нищий? — усмехнулся Денис. — Может, там развалина, и она окажется права.
— Перестань! Поедем и посмотрим, — твёрдо сказала Катя.
— Сейчас?
— А чего ждать? Автобус ходит?
Они успели на рейс. В салоне было свободно.
— Позвони родителям, а то решат, я тебя украл, — сказал Денис.
Катя набрала отца, сбивчиво объяснила. К концу разговора лицо её помрачнело.
— Что? — спросил Денис.
— Ругались из-за нас с мамой. Просил вернуться пораньше.
— Из-за меня. Тебе лучше выйти, я один съезжу.
— Ни за что!
За окном мелькали поля. Катя расспрашивала: что помнит из детства? Почему бабушка отдала его? Какая она была?
— Строгая. Не помню, чтобы смеялась. Мне было лет шесть. В детдоме пошёл в школу. Почти не помню её.
Про родителей Катя не спрашивала — он сразу предупредил: эта тема под запретом.
Но вдруг Денис сам заговорил:
— Маму сбила машина. Отца не помню — утонул, когда мне было четыре.
— А бабушка чья?
— Не знаю.
Дом он узнал сразу — крепкий, бревенчатый. Пока думали, как открыть дверь без ключа, за спиной раздался голос:
— Чего крутитесь?
Пожилая женщина в платке смотрла на них подозрительно.
— Это мой дом. Татьяна Ивановна — моя бабушка, — сказал Денис.
— Дениска? Какой большой стал! Это я зятя попросила тебя найти. Ключ принесу. Потом заходите, чаю попьёте. Мой дом — вон тот, с синей крышей.
Дом оказался уютным, будто хозяйка только вышла. Обои в цветочек, лоскутное одеяло, половики… Всё дышало тепломА через год Денис и Катя отмечали свадьбу в этом самом доме, где теперь собиралась их большая и дружная семья.
