Екатерина проснулась от резкого звонка в дверь. Настойчивый, требовательный звук — так звонят либо официальные лица, либо незваные гости. Часы на стене показывали половину одиннадцатого утра.
— Мам, кто там? — из спальни выглянула заспанная Маша.
— Оставайся в комнате, милая, — Екатерина набросила легкий халат и направилась к двери.
На пороге стояли две женщины с папками в руках и Людмила Васильевна — бывшая свекровь. Ее губы кривились в самодовольной улыбке.
— Добрый день, служба опеки. Нам поступила жалоба о ненадлежащем содержании несовершеннолетних, — сухо сообщила одна из женщин.
Екатерина похолодела. Из коридора донесся легкий топот — любопытная Маша все-таки выбралась из комнаты.
— Взгляните сами! — с театральным пафосом воскликнула Людмила Васильевна, всплеснув руками. — Дети запущенные, недокормленные…
— Маша, вернись в комнату! — Екатерина обернулась к дочери. — И разбуди брата.
— Видите, как она обращается с детьми? — не унималась свекровь. — А вы еще просили документы! Я же предупреждала — меры нужны немедленно!
Семилетняя Маша, испуганно моргая, отступила назад, переводя взгляд с матери на бабушку. Екатерина глубоко вдохнула, стараясь сохранить спокойствие.
— Проходите, — она отступила в сторону, пропуская проверяющих. — Дайте мне десять минут, чтобы одеться и собрать детей.
В спальне Екатерина торопливо натягивала брюки и свитер, а в голове вихрем кружились мысли. Четыре года после развода она надеялась, что Людмила Васильевна оставит их в покое. Но, похоже, свекровь все это время лелеяла планы мести.
Вернувшись в гостиную, Екатерина застала инспекторов за осмотром квартиры. Одна что-то записывала в тетрадь, другая делала снимки на телефон.
— Холодильник пуст! — раздался с кухни торжествующий голос Людмилы Васильевны.
— Потому что сегодня день покупок, — ровным тоном ответила Екатерина. — Я собиралась после обеда заехать в супермаркет.
— А документы на жилье у вас в порядке? — уточнила женщина с тетрадью.
— Разумеется. Сейчас принесу.
Пока Екатерина искала папку с бумагами, в коридоре появился десятилетний Артем.
— Бабушка! — радостно крикнул мальчик, бросаясь к Людмиле Васильевне.
— Мое золотце! — свекровь с показной нежностью обняла внука. — Совсем отощал, бедняжка. Мама тебя совсем не кормит?
Екатерина стиснула зубы, сдерживая гнев. Четыре года назад, когда они с Олегом разводились, свекровь пыталась уговорить сына забрать детей. Но Олег только отмахивался:
— Мам, куда мне с двумя детьми? Я с утра до ночи на работе. Пусть живут с матерью, я алименты плачу.
Тогда Людмила Васильевна переключилась на внуков. На каждой встрече она расписывала, какой замечательный у них отец и какая никудышная мать. Екатерине пришлось сократить их общение с бабушкой — слишком тяжело было видеть, как после таких визитов Артем и Маша смотрят на нее с недоверием.
— Документы в порядке, — инспектор закрыла папку. — Теперь покажите комнаты детей.
— Они делят одну, — Екатерина провела женщин в детскую.
— Тесновато, — заметила Людмила Васильевна. — У меня бы у каждого была своя комната.
— В трехкомнатной квартире? — не сдержалась Екатерина.
— Видите, какая она резкая? — тут же подхватила свекровь. — А дети все это перенимают!
Проверка длилась три часа. Людмила Васильевна придиралась к мелочам: где-то пыль, где-то игрушки не на месте, шторы в гостиной пора сменить… Екатерина молча показывала документы, открывала шкафы, доставала медицинские карты детей.
Наконец, инспекторы начали собираться.
— В отчете мы укажем, что условия проживания… — начала одна из женщин.
— Постойте! — перебила Людмила Васильевна. — А синяки? Вы не спросили про синяки!
Екатерина замерла:
— Какие синяки?
— Артемка, милый, — свекровь присела перед внуком. — Покажи тете, что у тебя на ноге. Не бойся, мама больше не будет тебя обижать.
Мальчик недоуменно посмотрел на бабушку:
— Это я вчера с роликов упал…
— Ну конечно, — с сарказмом кивнула Людмила Васильевна. — Все так говорят. Но мы-то знаем правду, да?
Екатерина почувствовала, как подкатывает тошнота. Неужели свекровь способна на такую низость?
— Пожалуй, стоит назначить повторную проверку, — медленно произнесла одна из инспекторов. — С привлечением психолога…
В этот момент раздался звонок в дверь. На пороге стоял Олег — бывший муж Екатерины.
— Что тут творится? — нахмурился он, оглядывая присутствующих.
— Сыночек! — просияла Людмила Васильевна. — Наконец-то ты увидишь, в какой нищете живут твои дети!
— Какой цирк ты устроила? — Олег вошел в квартиру, хмуро оглядывая всех. — Зачем вызвала опеку?
— Папа! — Артем и Маша бросились к отцу.
— Разве не очевидно? — Людмила Васильевна развела руками. — Дети голодные, измученные…
— Хватит, — оборвал Олег. — Я сюда раз в две недели заезжаю. У них все нормально.
Екатерина удивленно посмотрела на бывшего мужа. За четыре года после развода Олег ни разу не поддерживал ее в спорах с матерью.
— Простите, — обратился Олег к инспекторам. — Моя мать… немного перегибает. Можно отозвать жалобу?
— Сын, ты о чем? — Людмила Васильевна побагровела. — Я забочусь о внуках! Посмотри, в какой тесноте они живут! А эта… — она ткнула пальцем в Екатерину, — даже еду им нормальную приготовить не может!
— Мама готовит вкусно! — звонко выпалила Маша. — И оладьи, и суп, и даже пироги печет!
— И с уроками помогает, — добавил Артем. — И на хоккей меня водит.
Людмила Васильевна побледнела:
— Она вас против бабушки настроила! Я же вижу!
— Довольно, — старшая инспектор захлопнула папку. — Оснований для беспокойства нет. Дети ухожены, накормлены, посещают школу и садик. Медицинские документы в порядке.
— Но синяки! — не сдавалась свекровь. — У мальчика синяки!
— Я с роликов упал, — нахмурился Артем. — Ты же сама видела, как я во дворе катался.
— Жалоба будет отклонена, — подвела итог инспектор. — И предупреждаю: за ложный донос предусмотрена ответственность.
Людмила Васильевна задохнулась от негодования:
— Какой ложный донос?! Я правду говорю! Спросите соседей! Вера Николаевна подтвердит — тут каждый вечер шум…
— Это мы с мамой танцы разучиваем, — тихо сказала Маша. — Я готовлюсь к выступлению.
Екатерина обняла дочь, поцеловав ее в висок. На глаза навернулись слезы — не от обиды, а от гордости за своих детей.
— Нам пора, — инспекторы направились к выходу. — Всего доброго.
— Стойте! — Людмила Васильевна бросилась за ними. — А как же повторная проверка? Психолог? Вы же говорили…
— Мам, поехали домой, — Олег взял мать за локоть. — Довольно.
— Никуда я не поеду! Я должна защитить внуков от этой…
— От кого? — Олег повернул мать к себе. — От их матери? Которая вкалывает на двух работах, чтобы у детей было все? Знаешь, почему я не судился за опеку? Потому что она — лучшая мать.
Екатерина ошеломленно посмотрела на Олега. Впервые за четыре года он сказал о ней что-то хорошее.
— Ты ничего не понимаешь! — Людмила Васильевна выдернула руку. — Она тебя обвела вокруг пальца, а теперь и детей против меня настраивает…
— Нет, это ты не понимаешь, — покачал головой Олег. — Ты ранишь своих собственных внуков. Пойдем. Нам нужно поговорить.
Когда они ушли, Екатерина опустилась на диван, чувствуя дрожь в коленях.
— Мам, ты чего? — забеспокоился Артем.
— Все в порядке, мой хороший, — Екатерина обняла сына. — Просто устала.
— А бабушка больше не придет? — спросила Маша.
— Не знаю, солнышко. Давай лучше завтракать? Я испеку оладьи.
Вечером позвонил Олег:
— Прости за этот спектакль. Я не думал, что мама дойдет до такого.
— Ничего, — Екатерина устало потерла виски. — Главное, что дети в порядке.
— Слушай… — Олег замялся. — Я давно хотел сказать. Ты большая молодец. И с детьми, и во всем…
— Спасибо, — тихо ответила Екатерина.
— И еще… Я серьезно поговорил с мамой. Она больше не будет вас тревожить.
Раздался звонок в дверь. На пороге стояла соседка, Светлана Григорьевна:
— Катенька, не переживай. Мы все видели, что тут устроили. Если что — всем подъездом подтвердим, какая ты замечательная мать.
Екатерина, растроганная, обняла соседку. В коридоре послышались шаги — на площадку вышли еще несколько соседей.
— Точно, — поддержала Анна Петровна с третьего этажа. — Мы видим, как ты детей в школу водишь, как с ними занимаешься. А эта… — она покачала головой, — совсем совесть потеряла.
Снизу раздался громкий голос Людмилы Васильевны:
— Вы все сговорились! Никто не хочет видеть правду!
Свекровь поднималась по лестнице, размахивая руками:
— Я еще дойду до суда! До министерства! Вы ошибаетесь!
— Ошибаетесь только вы, — спокойно сказала Екатерина. — И за это придется ответить.
— Мне отвечать? — Людмила Васильевна рассмеялась. — За то, что я спасаю внуков? Это ты разрушила мою семью! Увела сына, настроила детей против меня!
— Нет, — Екатерина шагнула ближе. — Это вы разрушили свою семью. Своей злобой, ненавистью, стремлением все контролировать. И знаете что? — она понизила голос до шепота. — Вы больше не увидите внуков.
Людмила Васильевна замерла, не находя слов. Впервые невестка дала ей отпор.
— Ты… ты не посмеешь! — выдохнула свекровь.
— Еще как посмею, — Екатерина выпрямилась. — У меня есть свидетели вашего сегодняшнего шоу. Есть заключение опеки. И главное — ваш ложный донос. Как думаете, что скажет суд?
— Какой суд?
— Завтра я подаю иск об ограничении вашего общения с детьми. Через суд, официально.
Людмила Васильевна побледнела:
— Олег этого не допустит!
— Олег? — Екатерина горько усмехнулась. — Спросите у своего сына, когда он последний раз интересовался детьми, кроме алиментов. Это он вам говорит, что приезжает каждые две недели.
Телефон в кармане завибрировал — Олег звонил, словно по сигналу. Екатерина сбросила вызов.
— Прощайте, Людмила Васильевна. Надеюсь, это наша последняя встреча.
Екатерина закрыла дверь, оставив свекровь в оцепенении. В прихожей стояли Артем и Маша.
— Мам, мы правда больше не увидим бабушку? — тихо спросил Артем.
— Только если вы сами этого не захотите. Когда подрастете.
Маша прижалась к матери:
— А можно сейчас оладьи поесть? Я так и не позавтракала…
Спустя десять дней состоялось первое заседание суда. Адвокат был уверен в успехе:
— После такого с опекой у нее нет шансов. Тем более соседи готовы свидетельствовать.
Людмила Васильевна на суд не пришла. Зато явился Олег — бледный, изможденный.
— Может, не надо? — попросил он в перерыве. — Мама уже все осознала…
— Осознала? — Екатерина покачала головой. — Она четыре года меня травила. Настраивала детей. А теперь еще и опеку натравила. Нет, Олег. Хватит.
— Но это же моя мать…
— А это твои дети. Которых ты не защитил.
Олег отвел взгляд:
— Я плачу алименты…
— Конечно. Этого вполне достаточно, верно?
Суд вынес решение в пользу Екатерины. Людмиле Васильевне запретили контактировать с внуками без письменного согласия матери.
Прошло девять месяцев. Жизнь Екатерины и детей преобразилась. Артем занял второе место на областных соревнованиях по хоккею. Маша победила в танцевальном конкурсе. А сама Екатерина наконец-то могла спать спокойно, не опасаясь новых выходок свекрови.
Людмила Васильевна пыталась передавать подарки через Олега, но тот все реже появлялся. А затем и вовсе перестал приезжать, ограничившись переводами алиментов.
— Знаешь, — как-то сказала Светлана Григорьевна, — твоя свекровь совсем одна осталась. Даже сын теперь редко заходит.
— Это ее выбор, — пожала плечами Екатерина. — Каждый получает то, что заслужил.
Вечером, укладывая детей спать, Екатерина размышляла о том, как причудливо устроена жизнь. Она потеряла мужа и его семью, но обрела верных друзей — соседей, которые встали на ее защиту.
А главное — она почувствовала себя по-настоящему сильной. Достаточно сильной, чтобы оградить своих детей от любой угрозы. Даже если эта угроза исходит от самых близких людей.
