— Алиса для Игоря была всего лишь пробным вариантом, — заявила мать моего бывшего мужа.
Эта история — не сюжет для мелодрамы и не выдумка. Это моя жизнь. Жёсткая, несправедливая, но правдивая.
Когда нашей дочке Алисе исполнилось полгода, её отец, Игорь, просто растворился. Как выяснилось, у него уже была другая. Ни объяснений, ни прощаний — просто взял и вышел из квартиры, оставив нас с младенцем. Жильё, конечно, оставил — за это хоть спасибо. Но ни копейки алиментов, ни подарков, ни даже звонка на день рождения. Он словно перестал существовать. Позже я узнала, что у него родилось ещё трое детей с той самой женщиной — ради них он нас и бросил.
Однажды, скрепя сердце, я попросила его хотя бы помочь собрать Алису в школу. В ответ услышала ледяное:
— У меня своих трое. Им ещё есть надо…
Родных у меня не было — ни родителей, ни друзей. Всё тянула одна. Работала ночами, спала урывками. Плакала, но так, чтобы Алиса не видела. Даже свекровь, Галина Николаевна, отвернулась. А потом выдала такую фразу, что у меня ноги подкосились:
— Ты что, всерьёз думала, Алиса — это насовсем? Для Игоря она была как пробный шар. Первый блин комом, знаешь ли. А вот настоящие дети — это те, что у него сейчас. Вот где настоящая семья!
Я до сих пор не понимаю, за что она так ополчилась против Алисы. Когда я рожала, она же сияла, в роддом приезжала с пирогами и клялась помогать. Куда всё это делось?
В седьмом классе у Алисы у меня случилась беда — срочная операция. Две недели в больнице, а девочку одну не оставить. Собрав остатки гордости, пошла к Галине Николаевне: «Побудьте с Алисой, пожалуйста. Хоть накормите, хоть просто присмотрите».
А она в ответ:
— Ну, пожить она у меня может… Но не даром! Да и справку принеси, что здорова. У меня внуки бывают — не хватало ещё, чтобы твоя их чем-нибудь заразила.
Я поблагодарила, развернулась и пошла. Быстро, чтобы не расплакаться у неё на глазах. Но на улице сдала — опустилась на лавочку, рыдая. Домой идти не хотелось — Алиса могла увидеть меня в слезах, а я всегда старалась держаться перед ней.
Тут рядом присела соседка — Надежда Семёновна. Женщина лет шестидесяти, которую все уважали, но мало кто знал близко. Она тихо спросила, что случилось. И вдруг, сама не ожидая, я вывалила всё: про мужа, свекровь, операцию. Она выслушала и просто сказала:
— Пусть Алиска у меня поживёт. Я присмотрю. И денег не надо — я ведь почти родная уже.
Я не знала, как её благодарить. Но согласилась.
Операция прошла хорошо. Через три недели я вернулась — и застала дома праздник. Надежда Семёновна накрыла стол, Алиса сияла, рассказывала, как они пекли блины и читали сказки. Было так тепло, что аж сердце щемило.
С тех пор мы стали почти семьёй. Надежда Семёновна стала для Алисы бабушкой. Настоящей. С любовью, заботой, без дурацких условий. Теперь она ещё и меня замуж пытается выдать — чтобы, как она говорит, «настоящий мужик нашёлся».
А я? Я пока не знаю. Но теперь твёрдо уверена: лучше чужая, но ставшая родной, чем родня, от которой на душе холодно.
