Это было светлое весеннее послеобеденное время, когда Александр Грейвс, самоучка-миллиардер и один из самых известных предпринимателей Силиконовой долины, наконец утвердил окончательный список гостей на свою свадьбу. После многих лет заголовков о его состоянии, деловой хватке и череде публичных романов, Александр собирался «усесться»… снова. На этот раз он женился на Кассандре Белль, бывшей модели, ставшей инфлюенсером с двумя миллионами подписчиков, с обручальным бриллиантом стоимостью выше, чем многие дома.
Листая имена вместе с ассистентом, он внезапно остановился на одной строке и постучал по столу:
— Отправь приглашение Лиле.
Ассистент моргнул:
— Лила… ваша бывшая жена?
— Да, — с насмешкой сказал он. — Я хочу, чтобы она это увидела. Чтобы она поняла, от чего отказалась.
Лила Монро-Грейвс была с ним задолго до того, как он заработал свой первый миллион — до приложений, инвестиций и обложек журналов. Они поженились в середине двадцати лет, когда жили надеждами и скромными сбережениями. Она верила в него, когда никто другой не верил. Но с годами его бессонные ночи, постоянные поездки для привлечения инвесторов и растущее отстранение разрушили их союз.
Она тихо ушла из брака: без судебных тяжб, без алиментов, просто соглашение о разводе и кольцо, оставленное на кухонной столешнице. Он ничего не спросил, полагая, что она не способна — или не хочет — идти в ногу с его амбициями.
Он никогда не пытался понять её мотивы, и, честно говоря, ему было мало до этого дела. До настоящего момента.
В небольшом городке недалеко от Сан-Диего Лила сидела на веранде, наблюдая за шестилетними близнецами Ноа и Норой, рисующими мелом на дорожке. Она открыла конверт, который ей только что вручили.
Её глаза пробежали по элегантной открытке:
«Мистер Александр Грейвс и мисс Кассандра Белль имеют честь пригласить вас…»
Она прочла текст дважды, сжимая края конверта.
— Мама, что это? — спросила Нора, садясь рядом.
— Приглашение на свадьбу, — ответила Лила, положив карту на стол. — От… вашего отца.
Эти слова давались с трудом. Она не произносила их вслух годами.
— У нас есть папа? — нахмурился Ноа.
Лила кивнула:
— У вас есть.
Они почти ничего о нём не знали, кроме того, что он был человеком, которого она когда-то знала. Она никогда не рассказывала им о мужчине, который мелькал на первых полосах газет. Она воспитывала их одна, совмещая две работы, а потом открыла собственное маленькое дизайнерское бюро. Были бессонные ночи и слёзы, мечты о другой жизни — но она никогда не жалела, что оградила их от камер и эго Александра.
Однако это приглашение пробудило в ней глубокие воспоминания. Она вспомнила того мужчину, которым он был — того, кто чертил идеи приложений на бумажных салфетках и мечтал изменить мир. Который держал её за руку во время родов — до того, как она потеряла их первого ребёнка. Выкидыш сделал их слабее, чем они признавали.
Когда она узнала о второй беременности, он только что подписал крупный контракт и начал исчезать на несколько дней подряд. Она его искала, звонила, но он был «на встрече» или «в самолёте». Потом она увидела его по телевизору, целующего другую женщину на презентации.
Это было последней каплей. Она никогда не осмелилась сказать ему об этом. Она собрала вещи и ушла, взяв только воспоминания.
Шесть лет спустя он хотел, чтобы она стала свидетелем его новой роскошной жизни.
Она на мгновение задумалась, выбрасывать ли приглашение, потом посмотрела на своих детей — двух маленьких существ с темными глазами и выразительными скулами, как у неё самой. Может, пришло время показать ему, что он упустил.
Она улыбнулась, взяла телефон и сказала:
— Ну что, дети, мы идём на свадьбу.
Место проведения церемонии было настоящим чудом современного люкса: реконструированная итальянская вилла, возвышающаяся на калифорнийских холмах, с хрустальными люстрами, мраморными полами и арками, увитыми розами, обрамляющими главный двор. Гости в дизайнерских нарядах прогуливались, держа бокалы шампанского, запечатлевая каждый момент для Instagram.
Александр стоял у алтаря, сияя в своем костюме на заказ. Рядом с ним Кассандра выглядела ослепительно в эксклюзивном платье Dior, но ее улыбка казалась натянутой.
Вдруг он заметил её.
Лила вошла без единого слова, в элегантном платье темно-синего цвета, подчеркивающем фигуру. По обе стороны от неё шли Ноа и Нора — спокойные и любопытные, с широко открытыми глазами.
Его невеста шепнула ему на ухо:
— Это твоя бывшая жена?
— Да, — ответил он, погруженный в свои мысли.
— А эти дети? — нахмурилась она.
— Вероятно, знакомые, — пробормотал он, сжимая сердце.
Леденящее молчание окутало гостей, когда Лила остановилась всего в нескольких шагах от него.
— Здравствуй, Александр, — сказала она спокойно.
Он заставил себя улыбнуться:
— Лила. Рад, что ты пришла.
Она осмотрела окружающий роскошный антураж:
— Это… красивое зрелище.
— Мы любим перемены, — нервно улыбнулся он.
Она приподняла бровь, затем обратилась к детям:
— Вы знаете этих людей?
Они кивнули.
— Это ваши дети, — спокойно произнесла она. — Ваши имена Ноа и Нора.
Эти слова ударили по нему как молот. Вокруг него шум утих, оставив только его собственное дыхание. Он смотрел на близнецов: Ноа с решительным подбородком, Нора с миндалевидными глазами — черты, которые он хорошо знал.
— Почему… почему ты мне ничего не сказала? — пробормотал он.
— Я пыталась. Неделями. Ты всегда был слишком занят. До того момента, когда я увидела тебя по телевизору с другой женщиной. Тогда я ушла.
— Ты должна была сказать мне, — с трудом произнес он, голос дрожал.
— Я была одна, усталая и беременна, — ответила она твердо. — Я не хотела умолять о твоем внимании, когда ты считал себя богом технологий.
Кассандра, до этого молчавшая, подошла, яростно:
— Всё это правда?
Он остался безмолвным.
Близнецы, чувствуя напряжение, смотрели в пол.
— Хотите поздороваться с ними? — предложила Лила.
Ноа сделал шаг вперед:
— Привет, меня зовут Ноа. Я люблю динозавров и космос.
Затем подошла Нора:
— Я — Нора. Обожаю рисовать и умею делать шпагат.
Александр опустился на колени, потрясённый:
— Привет… я… ваш отец.
Дети просто кивнули, без осуждения.
Слеза скатилась по его щеке:
— Я не знал… у меня не было ни малейшего представления.
В Лиле пробилась неожиданная мягкость:
— Я не хотела тебя наказывать. Ты пригласил меня. Ты хотел показать мне свою успешную жизнь.
Он выпрямился, осознав масштаб того, что упустил:
— Я пропустил шесть лет своей величайшей удачи.
Организатор свадьбы прервал его:
— Через пять минут начинаем.
Кассандра, стиснув зубы, развернулась.
Александр повернулся к Лиле и детям:
— Мне нужно время… Я хочу узнать вас. Можно поговорить?
Лила колебалась, затем кивнула:
— Зависит. Ты хочешь быть их отцом сейчас… или просто человеком, пойманным с поличным?
Её вопрос прозвучал громче любых газетных заголовков.
— Я хочу быть их отцом, — прошептал он, голос дрожал. — Если ты позволишь мне сыграть эту роль.
Свадьба так и не состоялась.
Позже в тот день Кассандра опубликовала заявление о «несовместимых ценностях» и «необходимости ясности». Соцсети обсуждали это неделю.
Но для Александра это больше не имело значения.
Впервые за долгое время он возвращался домой — не в пустой особняк, а в скромный дом, во дворе которого играли двое смеющихся детей, гоняясь за светлячками, и женщина, которую он когда-то любил, готовая подарить ему прощение.
И впервые за многие годы он строил не империи.
Он восстанавливал нечто гораздо более хрупкое и бесконечно более ценное.
