Последняя сумка, швырнутая с такой силой, что замок на ней хрустнул, приземлилась в пыльной подъездной темноте. Дверь захлопнулась, оставия за собой лишь эхо гневных слов, висевших в воздухе, словно ядовитый туман.
— Катитесь в свою конуру! Да только помни, на чужом несчастье своего счастья не построишь! И вообще, не сестра мы ты мне больше!
Лика стояла, прислонившись лбом к прохладной поверхности двери, пытаясь поймать дыхание. Казалось, вместе с Вероникой из квартиры выветрилось последнее тепло, ушла та самая жизнь, которую она сама, по собственной глупости и легкомыслию, когда-то добровольно отпустила из своих рук. Счастье, которое она сама проворонила…
А начиналось всё так светло и радостно. В тот мартовский день, когда капель заливалась весенней песней, а солнце играло на последних остатках снега, Лика звонко стучала в родную дверь, заливаясь счастливым смехом.
— Мамуля, открывай! Доча приехала!
Галина Сергеевна не ждала младшую дочь. Та грызла гранит науки в далеком большом городе и появлялась на пороге только в перерывах между сессиями, когда удавалось скопить на билет за пять тысяч километров. Дорогое это было удовольствие — часто навещать дом.
Дверь отворилась, и женщина замерла на пороге, не веря своим глазам. На площадке стояла ее дочь, сияющая, как мартовское солнце, и крепко держала за руку молодого человека с застенчивой, но твердой улыбкой.
— Лика, а кто это? — только и смогла вымолвить Галина, ее взгляд метался от сияющего лица дочери к незнакомцу.
— Мамуль, это Дениска! Дениска, это мама моя, Галина Сергеевна! Ну давай же, проходи, не стесняйся, это же наш дом!
Галина посторонилась, пропуская молодых людей в квартиру, пахнущую яблочным пирогом и детством.
— Так а… — все еще не могла прийти в себя женщина, — А как вы? Вместе, что ли?
— Мамуль, да ты не переживай, у нас все просто замечательно! Мы с Денисом приняли очень серьезное решение — создать свою собственную ячейку общества! Учиться мне что-то поднадоело, сложно стало, и я решила взять академический отпуск. Поживем у тебя немного, оклемаемся.
— Академ? — Галина Сергеевна невольно всплеснула руками, и лишь тогда ее взгляд упал на чуть заметную, но уже уверенную округлость живота дочери. — Да как же так, доченька? Я же из последних сил, ради твоего образования стараюсь, горбы гну! А ты… в академ?
Слова о совместном проживании будто пролетели мимо ее ушей. Гораздо больше женщину волновало, что ее девятнадцатилетняя дочь, едва начавшая жить, уже готовилась стать матерью, не завершив учебы. Тут в разговор мягко, но уверенно вступил Денис.
— Галина Сергеевна, прошу вас, не волнуйтесь. Мои чувства к Лике самые серьезные и искренние. Честно говоря, снимать жилье в Питере мне не по карману, а просить у вас денег на это — совести не хватит. Лика предложила пожить какое-то время здесь, и я обещаю, что немедленно найду работу и буду полностью содержать себя, оплачивать коммунальные услуги и вносить свою лепту в продукты. А там, глядишь, встанем на ноги и переедем на свою площадь.
Галина с сомнением разглядывала молодого человека. Парень был скромно одет, руки выдали в нем человека, не боявшегося труда. Но что в нем нашла ее яркая, порывистая Лика?
— И чьих ты будешь? — спросила она, пытаясь понять корни его надежности.
Денис на мгновение смутился. История его жизни не была усыпана розами. Родителей не стало рано, а отчий дом, где он провел недолгие счастливые годы, сгорел дотла, оставив после себя лишь пепелище и память.
— Мамуль, у Дениса никого не осталось, но он сам — целый мир! И скоро он станет настоящим отцом! Да что ж мы в прихожей толчемся! Пошли в зал, пахнет чем-то вкусненьким!
Они разулись, прошли в уютную гостиную, где на диване и креслах мирно соседствовали детские книжки с яркими картинками и разбросанные кубики.
— Мам, а чего тут у тебя творческого беспорядка столько? Вероника заходила с Дашкой и не прибрала?
— Вероника сейчас у меня живет, тише, пожалуйста, они еще спят.
— В смысле, живет? — брови Лики поползли вверх.
— Ну, тяжело ей одной тянуть, денег постоянно не хватает. А вместе и веселее, и я с внучкой чаще. А Вероника в ночную смену трудится, сейчас отдыхает.
Лика молча плюхнулась на диван, губы ее поджались в обиженную ниточку.
— Значит, ей можно, а мне нельзя? Я тоже тут остаюсь!
Сердце Галины Сергеевны сжалось. Она всю жизнь одна тянула двух дочерей, и у старшей, Вероники, жизнь сложилась не самым гладким образом. Не потому, что была ветреной, просто сердце ее оказалось слишком добрым и доверчивым. И теперь она одна растила дочку.
«Пусть уж у младшей будет настоящая, крепкая семья», — с надеждой подумала мать и, вздохнув, кивнула. В свое время ей самой никто не помогал, справлялась как могла. А Лика всегда была с характером, с изюминкой. Что же до Дениса… Скромный, работящий, глаза горят. «Поживем — увидим», — пронеслось в ее голове.
Вскоре проснулась Вероника. Выйдя в зал, она на мгновение застыла, удивленно глядя на сестру, на ее изменившуюся фигуру.
— Ну привет, сестренка! — весело бросила ей Лика, и в ее голосе прозвучала легкая нотка снисхождения.
Последовали новые знакомства, неспешный завтрак, обсуждение будущего быта. И с этого момента безмятежная жизнь Галины Сергеевны канула в лету.
Жить бок о бок со старшей сестрой в планы Лики не входило. В своих мечтах она уже распределила комнаты: маленькую — для будущего малыша, большую — для них с Денисом, а мама могла бы прекрасно устроиться в зале. Ей, человеку скромных запросов, много и не надо: кровать, полка с книгами. Да и некогда ей будет о личном задумываться, ведь скоро появится внук, и все ее время займет забота о нем.
А что будет делать она сама, Лика толком не представляла. Учиться больше не хотелось, работать — тем более. Ей страстно хотелось той самой яркой, бьющей через край жизни, что вели ее питерские подруги: ночные клубы, кафе до утра, беззаботный смех, который так красиво смотрелся на фотографиях в соцсетях.
Все в доме сделали по ее воле. Дни закрутились в новом ритме. Галина Сергеевна убиралась в местном магазине, Вероника пропадала на фабрике, Денис устроился туда же слесарем, а после смены и в выходные брался за любую подработку. В отпуске он не сидел без дела, находя возможность заработать на ближайшей стройке.
Как и обещал, он полностью взял на себя квартплату и щедро отдавал Галине Сергеевне деньги на пропитание.
А Лика все чаще проводила дни в праздности. Лежа на диване, она жаловалась, что Денис совсем не уделяет ей внимания.
— Ликшенок, я работаю, родная, просто сил уже ни на что не остается, — оправдывался он, и правда, возвращался домой выжатым, как лимон.
Тогда Лика стала уходить гулять одна. Сначала ненадолго, потом все позже и позже. Дневные прогулки ее не прельщали; ее манил вечерний город, огни кафе, оживленные беседы с новыми знакомыми. Очень скоро у нее появилась своя компания, где никто не заострял внимание на ее положении, где все было легко, весело и бездумно.
Однажды она вернулась далеко за полночь, и между молодыми людьми разразилась буря. Среди гневных упреков и обвинений Денис услышал самое страшное:
— Да ты тут никто и звать тебя никак! Ноль без палочки! Подобрала тебя, приютила, а ты мне указываешь? Да кто ты такой вообще?
— Я отец нашего ребенка! — крикнул он, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— Это не твой ребенок! — выпалила Лика, и в наступившей тишине эти слова прозвучали как приговор.
У Дениса перехватило дыхание.
— Как это не мой? Мы же… мы же любили друг друга! Это наш малыш!
— Я не хочу, чтобы ты был его отцом! Я нашла другого! С деньгами, со связями, с положением!
Весь этот ураган слышала Галина Сергеевна, стоя за своей дверью и не зная, как поступить. Вмешаться или переждать? Решение пришло само — оглушительный хлопок входной двери. Женщина выбежала в зал и увидела Дениса, сидящего на диване. Он закрыл лицо руками, и его плечи бессильно вздрагивали.
Дозвониться до дочери удалось не с первой попытки.
— Лика, родная, что на тебя нашло? Какой новый отец? Что ты несешь? Где ты?
— Не надо, мама! Я все поняла, я ошиблась, Дениска мне больше не нужен! А вот Борис — другое дело! У него и машина новая, и квартира с евроремонтом простаивает, и он меня по-настоящему ценит, не то что вы! Все! Я буду жить с Борей!
— А Боря-то согласен? — едва выдохнула Галина.
— Конечно, согласен! — звонко бросила Лика и положила трубку.
Бориса Галина знала — парень из обеспеченной семьи, на decade лет старше. На следующий день она отправилась к его родителям. Те приняли ее радушно, все обсудили. Они были рады, что их сын нашел свою любовь, и их нисколько не смущало положение Лики. «Раз сын сказал, что любит, значит, так и есть», — говорили они. И Борис слыл человеком порядочным.
Галине ничего не оставалось, как с тяжелым сердцем удалиться. По крайней мере, она была спокойна за материальное благополучие дочери.
Вернувшись домой, она рассказала все Денису. Парень словно опустел. Галина понимала, что теперь он окончательно одинок — у него отняли даже нерожденного ребенка, а вскоре придется съезжать и с этого насиженного места.
— Оставайся, сколько тебе будет нужно. Подкопишь на съемную квартиру и тогда переедешь.
— Неудобно как-то, Галина Сергеевна. Чужим человеком остаюсь.
— Какой же ты чужой! Зять ты мне, настоящий! Мы тебя как родного приняли! И Дашенька твоя первая поклонница!
Денис, надо признаться, успел стать частью этой семьи. Работа была рядом, начальник, собиравшийся на пенсию, прочил его на свое место, а с ним и зарплата становилась серьезнее. Подработки тоже приносили неплохой доход, и стопка купюр «на будущее» росла не по дням, а по часам. «Раз рады, останусь», — решил он про себя.
От Лики теперь приходили лишь редкие весточки, в основном в виде фотографий с курортов и из ресторанов. Навещать ее никто не ездил, да и она сама не желала видеть ни Дениса, ни мать в стенах своего нового богатого дома.
Пролетели осень и зима. Однажды весенним утром Денис вышел на кухню, ведомый сладким, ванильным ароматом. Вероника стояла у плиты, ловко управляясь с сковородой, на которую стекало золотистое блинное тесто. Солнечный луч играл в ее волосах, и так захотелось подойти, обнять ее и навсегда запомнить этот момент уюта и покоя, что ему пришлось сделать усилие над собой, выйти и умыться холодной водой.
Галина Сергеевна, чье материнское сердце видело все, как-то раз сказала ему прямо:
— Ты, Денис, парень что надо. Вижу, что Вероника тебе по душе. Чего же не подойдешь?
— Да как же я подойду, Галина Сергеевна? Кто я такой? Она ведь… сестра Ликина.
— Ну и что? Лика свое счастье отыскала, а ты чем хуже?
— Да вы что, такое одобряете?
— А что такое? Каждый имеет право на свое солнышко. А ты — так и подавно! Вероника-то тоже, когда ты задерживаешься, скучает, а когда раньше приходишь — так и светится вся.
Денис молчал. Да, Вероника давно занимала все его мысли. Спокойная, добрая, с глазами, полными тихой ласки, она была его противоположностью и в то же время — его missing part. Но порядочность, которую он в себе воспитал с детства, не позволяла ему сделать шаг. Однако теперь что-то переломилось. «Или сейчас, или никогда», — пронеслось в голове.
И вечером он устроил сюрприз с огромным, пахнущим летом букетом ромашек — ее любимых цветов.
С того дня Денис и Вероника стали жить в одной комнате. Дашину кроватку переставили в самую маленькую, а Галина Сергеевна осталась в зале. Спустя месяц молодые порадовали всех прекрасной новостью — Вероника ждала ребенка.
Денис парил от счастья. Он работал еще усерднее, каждую получку с гордостью показывал жене, строил планы на покупку машины и параллельно глотал учебники по вождению. Вскоре у подъезда уже стоял подержанный, но ухоженный иномарка.
Жизнь текла тихо и мирно. УЗИ показало мальчика, и они с Вероникой выбрали ему имя — Никита. Однажды вечером, собрав всех за столом, Денис объявил, что нашел отличную квартиру, и они будут ее не снимать, а покупать в ипотеку.
Этот семейный вечер был прерван настойчивым, почти яростным стуком в дверь. Галина пошла открывать. На пороге, прислонившись к косяку, стояла Лика. Одной рукой она прижимала к себе маленького, испуганно всматривающегося в свет мальчика, а другой поддерживала свой большой, тяжелый живот.
— Ну, как вы тут поживаете? Мам, что ж ты в проеме застыла, впусти нас!
И, не дожидаясь приглашения, Лика вплыла в квартиру, оглядывая присутствующих холодным, оценивающим взглядом.
— И что это у вас за торжество? — ее взгляд упал на Дениса. — А он тут что забыл?
— Денис с Вероникой вместе, вот, сына ждут, — тихо, но твердо ответила мать.
— Хм! И чем он тебе приглянулся? Одного ребенка нагуляла, теперь второго от чужого мужа рожаешь? — язвительно бросила Лика.
— Никакой он мне не чужой, вы даже не были расписаны. Да и вообще, какое тебе дело? Ты же сама его бросила! — вступилась Галина, а Вероника молча сжимала руки, стараясь сохранить спокойствие.
— Нет у нее никакого права рожать от моего мужа! У нас с ним общий ребенок! И вообще, ни он, ни ты! Вы ни разу не приехали навестить Валерчика!
— Так ты сама сказала, чтобы мы к вашему дому не приближались! — развела руками Галина.
— Если бы хотели — нашли бы способ увидеться с внуком! — противоречила сама себе Лика. — А вообще, я вернулась! Все поняла, все осознала! Хочу, чтобы у нас снова была семья!
— Милая, так дела не делаются. Нельзя вот так взять и вернуть все назад, — старалась подобрать мягкие слова Галина.
Но Лика уже кричала, обращаясь к сестре:
— Сделай аборт! Денис мой муж и отец Валерчику!
— А кто тогда кричал, что я ему не отец? Это ты сказала, что найдешь ему нормального отца! И где он? А Валерчика я в глаза не видел! А с Вероникой у нас — одна душа на двоих! Тебе не понять этого! — Денис говорил, задыхаясь от нахлынувших чувств.
Лика опустила глаза. Правда была горькой. Борис быстро охладел к ней, вернее, разочаровался сразу, как только они начали жить вместе. Деньги утекали сквозь пальцы на развлечения, дом был чужим, хозяйство не интересовало, ребенку она уделяла минимум внимания. А когда он узнал, что ребенок в ее утробе — не его, просто выставил за дверь.
Когда вся эта горькая история раскрылась, сердце Галины Сергеевны сжалось от боли. Все же дочь, родная кровиночка. «Ничего, поживем теперь с Ликой и двумя внуками, слава богу, Вероника с Денисом будут отдельно, как-нибудь справимся…», — с надеждой думала она.
Тем временем подготовка к переезду шла полным ходом. Вероника с матерью выбирали мебель, технику, приезжали смотреть, как Денис своими руками делает ремонт в их будущем гнездышке.
Лика не могла смириться со счастьем сестры. Она искала любой повод для ссоры, доводила Веронику до слез почти каждый день, но Галине всякий раз удавалось восстановить хрупкий мир.
Настал день переезда. Денис, Вероника и Даша грузили последние коробки в машину, припаркованную у подъезда. Вероника вернулась за очередной сумкой и столкнулась в дверном проеме с Ликой.
— Ты украла у меня мужа! — снова, как заведенная, начала она.
— Ты сама его бросила, — беззлобно, но устало ответила Вероника.
— Сегодня бросила, а завтра бы вернула! Подумаешь, небольшой разлад в семье! А ты тут как коршун на чужое счастье!
— Ничего себе разлад на два года!
— Не твое дело! Ты воспользовалась моментом, подобрала моего мужа!
— Этот «момент» жил с нами и содержал семью! Этот «момент» стал мастером и хорошо зарабатывает! А вот кто ты для него сейчас — большой вопрос!
— Я?! Да это я его сюда привела! Голодного и безродного! Это благодаря мне он всего добился! Если бы не я, он так бы и пропадал на подработках!
Вероника не стала больше ничего говорить. Она молча взяла свою сумку и пошла вниз, к машине, к своему мужу, к своей новой жизни.
— Катитесь в свою конуру! Да только помни, на чужом несчастье своего счастья не построишь! И вообще, не сестра мы ты мне больше!
С этими словами Лика с силой швырнула в темный подъезд очередную забытую вещь. Злость, горькая и беспомощная, вырывалась из ее груди особенно сильно, потому что вместе с Вероникой навсегда уходило то самое, настоящее счастье. Счастье, которое когда-то сама же она и отпустила, не сумев разглядеть его ценности в тени мишурных огней и пустых обещаний.
А за окном их новой квартиры, куда переехали Денис и Вероника, медленно опускался вечер, окрашивая небо в нежные сиреневые тона. В детской мирно посапывал маленький Никита, а Даша, убаюканная материнской колыбельной, уже видела сладкие сны. Денис обнял жену, и они стояли, глядя на зажигающиеся в городе огни — каждый в своем окошке, каждая семья со своей историей. Они знали, что их дорога не была усыпана розами, она была тернистой и сложной. Но именно эти шипы научили их ценить каждый миг тихого совместного счастья, каждый лучик доверия и понимания в глазах друг друга. Их любовь была подобна тому самому крепкому ростку, что пробивается сквозь толщу асфальта — хрупкому, но невероятно упорному, способному выдержать любые бури, потому что корнями она уходила в самую глубь — в терпение, заботу и верность. И в этом тихом вечере, в тепле домашнего очага, который они создали вместе, заключалась настоящая, вечная красота жизни.
