Собака привела полицейских в лес — увиденное их ошеломило


— Опять этот пёс! — дежурный Павел Иванович раздраженно бросил трубку, от чего древний телефонный аппарат жалобно звякнул. — Анна Сергеевна, у нас снова звонок про собаку в лесу. Третий за утро, между прочим!

— Какую еще собаку? — майор Крылова оторвалась от бумаг и вопросительно посмотрела на коллегу.

— Да вот уже третий день звонят. Говорят, бродячий пёс бегает у опушки, лает как бешеный. К людям подходит, тянет за одежду, скулит. Прямо с ума всех свёл!

Анна нахмурилась. За пятнадцать лет работы в полиции она привыкла доверять своей интуиции. А сейчас что-то подсказывало — дело нечисто.

— Серёж, — окликнула она молодого напарника, — поехали глянем?

— Да ладно вам, Анна Сергеевна! — отмахнулся тот. — Это ж просто собака. Может, бешеная. Или людей пугает просто.

— А может, и не просто.

Она вспомнила тот случай двадцатилетней давности. Когда её младший брат Костя пропал по дороге из школы. Три дня искали. Всем отделом, с собаками, с волонтёрами. А нашли слишком поздно.

— Собирайся, — твёрдо сказала она. — Проверим.

Через двадцать минут их потрепанная служебная «Нива» уже тормозила у края леса, взметнув облако пыли на разбитой грунтовке. Место было до мурашек неприятное — старые деревья с кривыми, узловатыми стволами тянули свои ветви к небу, как скрюченные пальцы.

Повсюду громоздился бурелом, черневший трухлявыми стволами, а в зарослях колючего кустарника даже в яркий полдень таились тени. Местные обходили этот участок стороной — даже заядлые грибники, которые обычно не боялись забираться в самую глушь, сюда носа не казали.

— Ну и где ваша собака? — Серёжа скептически осматривался по сторонам.

Словно в ответ, из-за деревьев донёсся лай. А потом на поляну выскочил крупный пёс — грязный, лохматый, но явно когда-то домашний. Увидев людей, он замер, а потом кинулся к ним, отчаянно виляя хвостом.


— Тихо, тихо, дружок, — Анна присела на корточки. — Что случилось?

Пёс заскулил, схватил её за рукав куртки и потянул в сторону леса.

— Анна Сергеевна, вы же не собираетесь.

— Собираюсь, — она решительно шагнула вперед. — Он явно хочет что-то показать.

Собака, поняв, что её намерение угадали, радостно гавкнула и побежала вперед. Но не слишком быстро — всё время оглядывалась, проверяя, идут ли за ней люди.

Они шли уже минут двадцать. Лес становился всё гуще, под ногами чавкала грязь. Пару раз Серёжа спотыкался о корни, чертыхался, но не отставал.

Вдруг пёс остановился и зарычал.

— Что такое? — Анна замерла.

Впереди, среди деревьев, темнело что-то вроде старого сарая. Настолько заросшего мхом и травой, что его можно было не заметить, пройдя в двух шагах.

— Стойте здесь, — скомандовала Анна и осторожно двинулась вперед.

Пёс не отходил от неё ни на шаг.

Подойдя ближе, она увидела массивный навесной замок на двери. А потом услышала стук. Тихий, едва различимый, но явно доносящийся изнутри.

— Серёжа! — крикнула она. — Бегом сюда!

Дверь они выломали вместе — благо, петли проржавели насквозь. В нос ударил затхлый воздух. А когда глаза привыкли к темноте.

— Господи,— выдохнула Анна.

В дальнем углу сарая, на продавленном матрасе, покрытом какими-то затхлыми тряпками, сидел подросток. Худой, осунувшийся, с ввалившимися щеками и запавшими глазами, он был весь перепачкан грязью. Его руки, стянутые жесткой веревкой, были стерты до крови. Паренек щурился от внезапного света, часто моргая, словно не мог поверить своим глазам. В его взгляде плескался дикий, животный страх, смешанный с проблеском надежды. Он попытался что-то сказать, но из пересохшего горла вырвался только хриплый кашель.

— Ты кто? — Анна бросилась к нему, доставая нож, чтобы разрезать веревки.

— А-артём, — голос был хриплым, еле слышным.

— Артём?! Артём Соколов?! — она даже замерла на секунду. — Тот самый, которого три дня назад…

Мальчик слабо кивнул.

Три дня назад в отдел поступило заявление о пропаже пятнадцатилетнего подростка. Мать — одиночка, работает на двух работах. Парень после школы не вернулся домой.

— Серёжа, вызывай подкрепление и скорую! — скомандовала Анна, помогая Артёму встать. — А ты, малыш, держись. Всё будет хорошо.

Пёс, до этого молча наблюдавший за происходящим, вдруг насторожился. Шерсть на загривке встала дыбом, с губ сорвалось рычание.

А в следующую секунду раздался хруст веток — кто-то быстро убегал через кусты.

— На землю! — крикнула Анна мальчику, выхватывая пистолет.

Но пёс уже сорвался с места. Они услышали крик, грохот падающего тела, а потом — отчаянную ругань.

Когда Анна с напарником, продираясь сквозь кусты и спотыкаясь о корни, добежали до места, открывшаяся картина их поразила: крепкий мужик в черной кожаной куртке, из тех, кого на улице лучше обходить стороной, лежал лицом в прошлогодней листве. На его спине, прижав к земле всем своим весом, сидел пёс. Его шерсть стояла дыбом, а из глотки вырывалось такое утробное рычание, что даже у видавшей виды Крыловой мурашки побежали по коже. В этот момент в добродушном бродячем псе проснулся настоящий волк – защитник и охотник.

— Спокойно, Джек, — сказала она первое пришедшее в голову имя. — Мы справимся.

И пёс, удивительное дело, послушался. Отошел в сторону, но глаз с преступника не спускал.

Дальше всё было как в тумане. Приехала опергруппа, скорая помощь, следователи. Виктор Самойлов, так звали преступника, сразу во всём сознался. Оказалось — профессиональный похититель, промышлявший детьми. Выслеживал, похищал, требовал выкуп. Вот только непонятно, какой выкуп он ожидал получить от матери-одиночки.

А через неделю Анна сидела в своей маленькой кухне, обклеенной старенькими желтыми обоями, и листала новости в телефоне, время от времени отпивая остывший чай из любимой щербатой кружки.

На первой странице местной газеты красовался заголовок, набранный крупным шрифтом: «Героический пёс помог раскрыть преступление!» А под ним – фотография Джека, на которой он выглядел уже не таким взъерошенным и грязным, но всё таким же внимательным и серьезным.

— Ну что, герой? — она почесала за ухом развалившегося рядом на диване Джека. — Как тебе новая жизнь?

Пёс в ответ лизнул ей руку и положил голову на колени.

Говорят, случайностей не бывает. И кто знает — может, эта встреча была предначертана им обоим? Одинокой женщине, которая пятнадцать лет назад не смогла спасти брата, и бродячему псу, который помог спасти другого мальчика.

— Знаешь, — сказала она, гладя тёплую лохматую голову, — иногда чудеса случаются.

Джек согласно вздохнул. Он-то знал это давно.

Источник

Моя соседка отказалась заплатить мне (250 долларов) за уборку ее дома, как мы договаривались, — я преподал ей честный урок

Говорят, что соседи могут стать либо друзьями, либо врагами, но я и представить себе не мог, что мои в одночасье превратятся и в тех, и в других. То, что начиналось как простое одолжение, обернулось горькой враждой и поворотом, от которого мы оба ошалели.

Когда шесть лет назад мой муж, Сайлас, ушел из нашей жизни, я и представить себе не могла, что буду стоять на своей кухне, в третий раз оттирая одну и ту же столешницу и удивляясь, как я стала такой.

Я — Пруденс, 48 лет, мать двоих детей, пытаюсь свести концы с концами, работая удаленно в колл-центре. Жизнь сложилась не совсем так, как я надеялась.

Мы с Сайласом часто говорили о своих мечтах, понимаете? О том, какую жизнь мы хотели бы построить вместе. Но где-то по пути эти мечты разбились вдребезги, оставив меня собирать осколки в одиночку.

Однажды вечером он ушел, сказав, что ему нужно «пространство, чтобы найти себя», оставив меня с нашим тогдашним восьмилетним сыном Дэмиеном и всего лишь несколько месяцев от роду дочерью Конни. Думаю, он нашел больше, чем просто пространство, потому что больше не вернулся.

«Мама, можно мне немного хлопьев?» Тоненький голосок Конни вывел меня из задумчивости. Ее широко раскрытые карие глаза, полные невинности, смотрели на меня с кухонного стола.

«Конечно, милая. Подожди секундочку». Я заставила себя улыбнуться и взяла коробку с хлопьями с верхней полки.

Дэмиен, которому сейчас четырнадцать, вошел на кухню, как обычно, с подключенными наушниками. Он едва поднял глаза от своего телефона. «Я иду на встречу с Джейком, хорошо?» — пробормотал он.

«Не засиживайся допоздна. И помни, когда вернешься, сначала сделай домашнюю работу», — бросила я ему вслед, когда он, не дожидаясь моего ответа, выскочил за дверь.

Это был всего лишь еще один день в моей жизни, которую я пыталась наладить после ухода Сайласа. Балансировать между обязанностями по воспитанию двоих детей в одиночку и попытками сохранить крышу над головой было нелегко.

Моя работа в колл-центре помогала, но это была не совсем работа моей мечты. Но это была работа, а в такие времена только это и имело значение.

В этот момент Эмери, новая соседка лет тридцати, постучала в мою дверь. Я открыла дверь и увидела ее с красными глазами, выглядевшей так, будто она не спала несколько дней.

«Привет, Пруденс, могу я попросить тебя об огромном одолжении?» — сказала она, ее голос слегка дрожал.

Я кивнула, отступая в сторону, чтобы пропустить ее. «Конечно, Эмери. Что происходит?»

Она вздохнула, опустившись на диван, словно собиралась рухнуть. «Вчера вечером у меня была сумасшедшая вечеринка, а потом меня вызвали из города по работе. В доме просто катастрофа, и у меня нет времени на уборку. Не могли бы вы мне помочь? Я заплачу тебе, конечно».

Я заколебался, взглянув на часы. Моя смена должна была начаться через пару часов, но идея заработать немного дополнительных денег была заманчивой. Господь свидетель, они бы нам пригодились.

«О какой сумме идет речь?» спросил я, сложив руки на груди.

«Двести пятьдесят долларов», — быстро ответила она. «Мне просто очень нужна помощь, Пруденс. Я бы не стала просить, если бы это не было срочно».

«Хорошо», — согласился я через мгновение. «Я сделаю это».

«Большое спасибо! Ты просто спасение!» Эмери быстро обняла меня, а затем поспешила уйти, оставив меня гадать, на что я только что подписалась.

Дом Эмери был просто разгромлен, и это еще мягко сказано. Повсюду валялись пустые бутылки, тарелки с недоеденной едой и мусор — все выглядело так, будто по нему пронесся торнадо.

Я стоял посреди ее гостиной, положив руки на бедра, и пытался понять, с чего начать.

Два дня. У меня ушло два дня на то, чтобы отмыть, подмести и вынести мусор из этого дома. К тому времени, когда я закончила, у меня болела спина, а руки были сырыми. Но я постоянно напоминал себе об обещанных Эмери 250 долларах. Эти деньги нам очень пригодятся.

Когда Эмери наконец вернулась, я отправился к ней, готовый забрать деньги.

«Эмери, все готово. Твой дом безупречен», — сказал я, стараясь не выдать усталости в своем голосе. «Итак, насчет оплаты…»

Она уставилась на меня так, словно я говорил на другом языке. «Оплата? Какой оплаты?»

Я нахмурился, мое сердце немного опустилось. «250 долларов, которые ты обещала за уборку дома. Помнишь?»

Выражение лица Эмери сменилось на растерянность, а затем на раздражение. «Пруденс, я никогда не соглашался ничего тебе платить. Я не понимаю, о чем ты говоришь».

На мгновение я просто замерла, ошеломленная. «Ты… что? Ты сказал, что заплатишь мне! Мы же договорились».

«Нет, не было», — огрызнулась она. «Слушай, я опаздываю на работу, и у меня действительно нет времени на это». Она протиснулась мимо меня, направляясь к своей машине.

«Эмери, это неправильно!» Я позвал ее, но она уже выезжала из своего подъезда, не удостоив меня и взглядом.

Я смотрел, как машина Эмери исчезает на улице, и стоял в ярости. Как она могла вот так просто уйти?

Два дня изнурительной работы, и у нее хватило наглости притвориться, будто мы так и не заключили сделку. Я чувствовал, как во мне бурлит гнев, но я знал, что лучше не действовать импульсивно.

Я вернулся к себе домой, захлопнул за собой дверь и зашагал по гостиной, пытаясь думать. Конни играла со своими куклами на полу, а Дэмиен все еще гулял со своими друзьями. Я не хотела впутывать своих детей в эту кашу, но и не собиралась позволять Эмери выйти сухим из воды.

«Ладно, Пруденс, ты должна быть умнее», — пробормотала я про себя. Я смотрела в окно на дом Эмери, и в моей голове начала формироваться идея. Это было рискованно, но в тот момент мне было уже все равно. Если она хочет поиграть в грязные игры, я тоже могу поваляться в грязи.

Через двадцать минут я был на местной свалке, натягивая пару старых перчаток, которые хранил в машине. Я не гордился тем, что собирался сделать, но отчаянные времена требовали отчаянных мер.

Я загрузил в багажник столько мешков с мусором, сколько могло поместиться, и от вони меня чуть не стошнило. Но я стиснул зубы и продолжил путь.

По дороге я все время прокручивал в голове наш разговор, ее пренебрежительный тон, ее отказ признать то, что она обещала. Чем больше я думал об этом, тем более оправданным я себя чувствовал.

У нее даже не хватило порядочности уважать труд, который я приложил к уборке ее грязного дома. Что ж, ей предстояло увидеть, насколько грязными могут быть вещи.

Было тихо. Никого не было рядом, чтобы увидеть, как я открываю багажник и начинаю таскать мешки с мусором к ее входной двери. Сердце колотилось в груди, адреналин бурлил во мне, пока я работал быстро.

И тут до меня дошло: Эмери забыла забрать у меня ключ от дома. Она так торопилась, когда уходила, что даже не подумала об этом.

Я на мгновение замешкался. Но потом вспомнил выражение ее лица, когда она сказала мне, что никакого договора не было, как она отмахнулась от меня, словно я был пустым местом. Я не собирался спускать ей это с рук.

Я отперла дверь и вошла внутрь. Дом был по-прежнему безупречен, как я его и оставила, но все должно было измениться. Один за другим я разрывал мусорные пакеты, вываливая их содержимое на пол, прилавки и даже на кровать. Протухшая еда, старые газеты, грязные пеленки — все смешалось в отвратительную кучу.

«Вот что ты получишь, Эмери», — пробормотал я себе под нос, опустошая последний пакет. «Ты хотела поиграть в игры, что ж, играй».

Я закрыл за собой дверь, не забыв запереть ее, и сунул ключ под ее коврик. Когда я шел обратно к машине, то почувствовал странный прилив удовлетворения и вины. Но я отмахнулся от него. Эмери сама навлекла на себя это.

Вечером, когда я укладывал Конни спать, я услышал яростный стук в мою входную дверь. Я поняла, кто это, еще до того, как открыла дверь.

«Пруденс! Что, черт возьми, ты сделала с моим домом?!» кричала Эмери, ее лицо было красным от гнева.

Я скрестила руки и прислонилась к дверному косяку, изображая спокойствие. «Я не понимаю, о чем ты говоришь, Эмери. Как я мог попасть в твой дом? У нас ведь не было никакого соглашения, помнишь? Значит, у меня никогда не было ключей от твоего дома».

Она уставилась на меня, на мгновение потеряв дар речи, а затем ее лицо исказилось от ярости. «Ты… ты лжешь! Я звоню в полицию! Ты за это заплатишь!»

Я пожал плечами, не разрывая зрительного контакта. «Давай, звони. Но как ты собираешься объяснить, как я попал внутрь? Ты не можешь, потому что, по твоим словам, у меня никогда не было ключа».

Эмери открыла рот, чтобы возразить, но слов не последовало. Казалось, она вот-вот взорвется, но все, что она смогла сделать, — это повернуться на пятках и уйти, бормоча что-то себе под нос.

Я смотрел ей вслед, и сердце мое все еще колотилось, но на этот раз не только от злости. В нем чувствовалась справедливость, восстановленное равновесие.

Я не знал, позвонит ли она в полицию, но меня это не волновало. В тот день Эмери усвоил ценный урок: не стоит связываться с Пруденс.

Закрыв дверь, я испустил долгий вздох, чувствуя, как с моих плеч сваливается груз. Я знала, что переступила черту, но в тот момент мне казалось, что это единственный способ все исправить.

Иногда нужно постоять за себя, даже если это означает испачкать руки. А что касается Эмери? Ну, я чувствовал, что в ближайшее время она больше не будет просить меня об одолжениях.

Источник

Контент для подписчиков сообщества

Нажмите кнопку «Нравится» чтобы получить доступ к сайту без ограничений!
Если Вы уже с нами, нажмите крестик в правом верхнем углу этого сообщения. Спасибо за понимание!
Просмотров: 1150